28 января 1980 года заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Анатолий Черняев (человек, входивший в политическую элиту СССР, допущенный к высоким секретам и участвовавший в определении внешнеполитического курса, будущий помощник М.С. Горбачева) записал в своем дневнике1:

«Картер лишил нас 17 млн тонн зерна…»

4 января 1980 года, практически сразу после ввода советских войск в Афганистан, начавшегося 25 декабря 1979 года, президент США Джимми Картер обратился в ООН с требованием осудить действия СССР в Афганистане.

В тот же день Дж. Картер выступил по телевидению с речью, в которой обозначил основные направления санкций в отношении торгово-экономических контактов СССР:

Насколько существенными были последствия санкций, объявленных правительством США? Для СССР последствия уменьшения торговли с США были ощутимы, т.к. объемы советско-американских торговых отношений и импорта-экспорта значительно возросли начиная с 1971 года (так, американский импорт в СССР вырос с $72 млн в 1971 году до $540 млн в 1979 году)4.

Теперь объем советско-американской торговли значительно сократился. Наиболее значительным из числа экономических санкций стало эмбарго на продажу 17 млн тонн зерна в Советский Союз (известно как «зерновое эмбарго»).

Эти закупки, составлявшие в 1970 году 2,2 млн тонн, к 1982 году возросли до 29,4 млн тонн и достигли максимума (46 млн тонн) к 1984 году.

К середине 1980-х годов каждая третья тонна хлебопродуктов производилась из импортного зерна. На зерновом импорте базировалось производство животноводческой продукции. СССР был вынужден заключать долгосрочные соглашения о поставках зерна, взять обязательства ежегодно закупать не менее 9 млн тонн в США, 5 млн — в Канаде, 4 млн — в Аргентине, 1,5 млн тонн — в Китае. Таким образом, «17 миллионов тонн зерна», которые «заблокировал» Картер, составляли 40% советского импорта.

На неделе, следующей после объявления эмбарго, президент Дж. Картер провел в Вашингтоне встречу представителей ведущих стран — экспортеров зерна с целью убедить их не осуществлять поставки зерна в СССР. 10 января 1980 года в Бюллетене Госдепартамента США было опубликовано совместное заявление по итогам этой встречи, в котором американские союзники высказались в поддержку зернового эмбарго и обязались не продавать зерно в СССР5.

Из-за отмены разрешения на лов рыбы в американских территориальных водах Советский Союз терял приблизительно 75 тыс. тонн рыбы в год. 8 января 1980 года была запрещена выдача лицензий на продажу в СССР высоких технологий, а те технологии, лицензии на продажу которых были выданы ранее (общей суммой на 150 млн долл.), запрещались к продаже6. Запрет на экспорт высоких технологий (к нему присоединились некоторые страны Западной Европы и Япония) стал довольно чувствительным для советской экономики:

В январе 1980 года сенатор Уильям Проксмайр представил в сенате конгресса США доклад «Воздействие на Советский Союз зернового эмбарго и других экономических санкций», в котором доказывал, что зерновое эмбарго и запрет на продажу высоких технологий в совокупности могут нанести значительный ущерб экономике Советского Союза. Автор доклада подчеркивал, что эти меры вряд ли заставят СССР уйти из Афганистана, но «взвалят на его экономику тяжелую ношу»7.

Насколько тяжелую?

Для ответа на этот вопрос обратимся к свидетельству Анатолия Черняева (запись от 1 марта 1980 года)8:

Таким образом, можем ли мы предположить, что санкции в отношении СССР, введенные США и их союзниками после Афганистана, оказали значительное влияние на состояние советской экономики?

А вот это — сложный вопрос.

Расходы — известные и неизвестные

Дело в том, что в настоящее время никто не в состоянии уверенно назвать точную цифру, которая смогла бы охарактеризовать расходы СССР на реализацию афганской кампании.

Согласно официальным данным, которые приводит в своей книге генерал-полковник Борис Громов, в период с 1978 по 1990 год «расходы Советского Союза на подготовку национальных профессиональных кадров для народного хозяйства Афганистана, на помощь в приобретении и использовании ноу-хау, на льготное кредитование и отсрочки по платежам для правительства Афганистана, а также на безвозмездную помощь составили 8 миллиардов 48,6 миллиона инвалютных рублей»9.

Свидетельствует маршал Советского Союза Сергей Ахромеев, первый заместитель начальника и начальник Генштаба в 1979–1988 гг.:

Опубликованные источники не содержат точных данных о размерах военных расходов СССР за весь период боевых действий. Никита Мендкович, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА), в своей работе «Финансовый аспект Афганской войны 1979–1989 гг.»11 оценивает общие расходы, связанные с афганским противостоянием, на основе размеров военных поставок, данные о стоимости которых охватывают 1980–1989 гг. Суммарные расходы составили 30,4 млрд рублей. Расходы за 1988–1989 гг. автор несколько произвольно оценивает в 6 млрд в год, исходя из того, что в этот период участие Советской армии в боевых действиях значительно сократилось, а военные поставки во многом были перераспределены в пользу афганских вооруженных сил, так что прямая экстраполяция роста расходов на содержание ограниченного контингента была бы неправомерной.

Военные расходы СССР на войну в Афганистане не казались грандиозными и для американской стороны. «Прямые советские военные расходы на Афганистан хотя и выросли примерно на 20% с 1980 года, но все еще составляют лишь около одного процента от общих советских военных затрат. С 1980 по 1983 год Советы тратили в общей сложности около $12 млрд на прямую поддержку советских вооруженных сил в Афганистане, или в среднем около $3 млрд в год», — отмечается в докладе12 Domestic costs to the soviet regime of involvement in Afghanistan // Central Intelligence Agency.

Что же касается ограничительных мер в отношении зернового экспорта в СССР, то основные мировые экспортеры зерна (Канада, Аргентина и Австралия) в итоге не уменьшили свои зерновые продажи в СССР. Так, Австралия в 1980 году продала в Советский Союз зерна больше, чем за вместе взятые четыре года до этого. На протяжении 1980 года и Канада отменила введенное ранее зерновое эмбарго в отношении СССР и увеличила продажи в Советский Союз на 50%13. Аргентина, второй в мире экспортер зерна после США, также увеличила поставки зерна в СССР, игнорируя американское эмбарго. В целом мировые экспортеры зерна за 1980 год увеличили14 свои поставки в Советский Союз с 7 до 8 млн тонн.

А 19 ноября 1980 года за отмену зернового эмбарго проголосовал конгресс США.

«…люди искренне разделяют ту точку зрения, которая высказывается в печати…»

В то же время мы не располагаем данными о том, что Афганская война сама по себе вызвала какое-то значительное социальное и внутриполитическое напряжение в СССР. Имеются полтора десятка свидетельств15 о выступлениях против войны, в которых участвовали большей частью родственники и земляки погибших солдат, но никакого массового антивоенного движения в СССР так и не возникло.

Но война не была популярной, и никакого официального «культа героев Афганской войны» в то время не появилось. В письмах родным военнослужащие писали о нежелании служить, в 15% отобранных почтовых отправлений солдаты, сообщая о смерти однополчан, прямо спрашивали: «Зачем в Афганистане находятся советские войска?»16

Характерно, что на заседании Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1981 года по итогам обсуждения вопроса об увековечивании памяти погибших в Афганистане было принято решение о том, что «нецелесообразно устанавливать сейчас надгробные плиты», а родителям погибших на все вопросы следовало отвечать заранее заготовленными стандартными и лаконичными фразами»17.

Рабочая запись того совещания опубликована:

В то же время нельзя сказать, что политическое руководство страны игнорировало интересы военнослужащих и их родственников — другое дело, что об этом не говорилось прямо. Так, Анатолий Черняев зафиксировал в своем дневнике следующее наблюдение:

В том, что касается отношения к Афганистану тех, кого эта война не затронула, можно привести в качестве примера свидетельство рабочей-шлифовщицы из Москвы, зафиксированное18 социологом Сергеем Белановским в 1984 году во время глубинного интервью:

Неожиданный ответ

Таким образом, можно ли сказать, что война в Афганистане не оказала сильного влияния на социально-экономическую обстановку в СССР?

Нет. Дело в том, что руководство СССР «открыло фронт» в Афганистане в исключительно неудачный момент с точки зрения макроэкономической стабильности страны.

С начала 1970-х отставание СССР от развитых стран вновь стало нарастать, и «развитой социализм» начал резко терять социально-экономическую эффективность. Ключевой причиной было исчерпание резервуара рабочей силы, до этого выкачивавшейся из села, — очень яркое и образное описание этой ситуации предложил экономист Сергей Журавлев: «Экономика «уткнулась» в ограничение со стороны трудовых ресурсов, которые до поры до времени казались неисчерпаемыми»19.

Характерной чертой позднесоветского периода стали не только рост фондоемкости продукции и падение коэффициентов выбытия элементов основных фондов, но и нарастающие «ножницы» в использовании мощностей топливно-сырьевых и обрабатывающих производств — первых, несмотря на возрастающие инвестиции туда, катастрофически не хватало, вторые — простаивали

Почему это произошло?

Механизмы плановой советской экономики были ориентированы на создание новых и расширение действующих мощностей. Но когда речь идет об обновлении оборудования и технологий, критическим становится отсутствие рыночных сигналов в виде изменения уровня цен в рамках закона спроса и предложения. Если главным ориентиром становится план по выпуску продукции, то никто не будет торопиться менять изношенное оборудование на новое. Сроки службы оборудования растягиваются, устаревшие и изношенные мощности продолжают оттягивать на себя ресурсы, которых уже не хватает для вновь создаваемых.

Важнейшей инновацией, которая позволила экономике СССР просуществовать несколько дольше, чем она должна была, стало вовлечение добычи и экспорта нефти в процесс обеспечения населения если не всеми потребительскими товарами, то хотя бы продовольствием, объясняет Сергей Журавлев.

С точки зрения имеющегося экономического механизма это было почти идеальное решение, поскольку в макроэкономическом плане как раз и представляло собой процесс замещения труда капиталом. Добыча капиталоемка, но не трудоемка, поэтому инвестиции в нефтедобычу выглядели гораздо более эффективным способом «добычи зерна», чем вложения непосредственно в сельское хозяйство, хотя и туда деньги — неустанно, но безответно — направлялись».

Да, согласился бы Егор Гайдар, «в отличие от многих других товаров, которые можно было получать в рамках бартерной торговли со странами СЭВ, за зерно приходилось платить конвертируемой валютой. Сочетание масштабных расходов на зерновой импорт, которые было невозможно сократить, заданных долгосрочными проблемами отечественного сельского хозяйства и погодными условиями, при неконкурентоспособности продукции обрабатывающей промышленности и непредсказуемости цен на сырье, поставками которого можно оплачивать импорт продовольствия, — стали к середине 1980-х годов ахиллесовой пятой советской экономики… В 1981–1985 гг. под влиянием растущих трудностей в снабжении населения продовольствием доля машин и оборудования в импорте СССР из капиталистических стран сокращается с 26 до 20%, доля продовольствия, промышленных товаров народного потребления возрастает до 44%»20.

А при чем тут «афганский вопрос»? При том, что вторжение в Афганистан и связанные с ним последствия потребовали от руководства СССР действовать одновременно «на нескольких фронтах» и расходовать валютные запасы также «на нескольких фронтах» — нужно было оплачивать социальную стабильность и лояльность населения, наращивать финансирование армии и ВПК, проводить техническое перевооружение промышленности — и все это в условиях сокращающихся ресурсов — материальных и человеческих.

Само по себе вторжение в Афганистан еще не подорвало экономику СССР, но оно ее «раскачало» — нарушило механизмы согласования, в рамках которых распределялись ресурсы в плановой экономике, и повысило уровень рисков. В условиях нехватки ресурсов все предприятия всех уровней начали формировать излишние запасы — и чем больше собиралось «запасов», тем меньше становилось товаров, и тем быстрее пустели прилавки магазинов. В условиях директивного регулирования цен «инфляция» в Советском Союзе приняла форму «дефицита».

И если «трудящиеся московского завода», о которых писал Сергей Белановский, готовы были соглашаться с «советской печатью» в вопросах внешней политики, то в вопросах пустых магазинов они были категорически не согласны.

«Советскую модель» погубил не «афганский вопрос» сам по себе, а неспособность плановой экономики обеспечить товарами население промышленных городов. Но «афганский вопрос» раскрутил «инфляционную спираль», которая в советских условиях приняла вид «спирали дефицита», разрушившей и без того слабый потребительский рынок. А дальше была уже другая история.