Концерт Аллы Пугачевой в Чернобыле. Фото: соцсети
Чернобыль — как ад: он у каждого свой. Все, кто успел родиться и начать осознавать мир до 1986 года, хранят собственные воспоминания, которые оживают, как на экране, при каждом произнесении этого слова.
Чернобыль для меня — это первомайский кросс под проливным дождем на минском стадионе. В Беларуси уже все всё знали, выносили из магазинов весь доступный алкоголь, задраивали форточки и старались без надобности из дома не выходить. Но нас, студентов журфака, отправили бежать кросс, потому что отменять мероприятия партия не учила.
Для моей киевской подруги и коллеги Ольги Мусафировой Чернобыль — это звонок мужа в Винницкую область, где она сидела у родителей с новорожденным сыном: «Окна плотно закройте! Мокрые тряпки на подоконники, у двери! Обувь, в которой ходили, одежду — в пластиковые пакеты, а лучше выбросить! И никаких прогулок с малым, слышишь?» И папино требование к зятю прекратить панику, потому что программа «Время» таких рекомендаций не давала.
Для другой моей подруги, Наташи Радиной, жившей на Полесье, в Кобрине, Чернобыль — это ночь, когда по тревоге подняли вертолетный полк, в котором служил ее папа, и отправили тушить реактор. Неделю кобринские вертолетчики из части 64683 тушили пожар, а начальство им советовало мыться хозяйственным мылом и пить вино. Из тех молодых военнослужащих в живых остались лишь несколько человек. Наташин папа — из них, из везунчиков.
Для белорусской писательницы Светланы Алексиевич Чернобыль — это километры бумаги, сотни часов магнитофонных записей и литры пролитых слез, ставшие книгой «Чернобыльская молитва». В этой книге есть фраза — не героев, а автора, — которая звучит так же страшно, как взрыв: «Не раз мне казалось, что я записываю будущее».
Фото: кино-театр.ru
Спросите любого — он расскажет вам про Чернобыль. Свой, личный, непроходящий Чернобыль. Он есть у каждого бывшего советского гражданина, жившего в той стране в 1986 году.
Но есть и общий Чернобыль — трехсуточное телевизионное молчание, многочасовое телевизионное вранье, вопросы без ответов, страх и непонимание происходящего.
И еще в наших общих воспоминаниях до сих пор хранится сенсация: Алла Пугачева едет в Чернобыль давать концерт.
— Нет, ты слышала? Пугачиха в Чернобыль приехала!
— Да ладно, что ей там делать?
— Да по телику показывали, с бантиком она и с Кузьминым!
Это из разговора в минском автобусе. Маршрут автобуса не помню, куда ехала — не помню, а случайно подслушанный диалог — помню. Думаю, таких диалогов в автобусах любого советского города в те дни звучали тысячи. Те дни — это уже сентябрь 1986 года, когда Алла Пугачева дала свой чернобыльский концерт. Но вообще их было два. Сентябрьский — в Чернобыле. А майский — это концерт «Счет 904», который прошел 30 мая 1986 года в спорткомплексе «Олимпийский». И его организовала все та же Алла Пугачева — вместе с музыкальным критиком Артемием Троицким (в 2023-м году Минюст включил в реестр иноагентов — Ред.).
Пугачева и Троицкий встретились 13 мая и решили обратиться прямо к Александру Яковлеву в ЦК КПСС — если бы они пошли обычным путем, «через тернии», то разрешение на проведение концерта получили бы аккурат к периоду полураспада цезия. Ход был математически точным: концерт разрешили мгновенно, хотя Пугачева и Троицкий сразу предупредили, что это будет рок-концерт. И даже никаких идеологических контролеров и надзирателей к ним не приставили. Сказали: приглашайте, кого хотите, главное — чтобы не выглядело пиром во время чумы.
Обложка книги «Back in the USSR»
Из книги Артемия Троицкого Back in the USSR:
«В тот же день мы начали звонить группам. Никто не задавал дежурных капризных вопросов типа: «А кто еще будет играть?» или: «А какими мы будем по счету?» Все отвечали: «Да, конечно», — и без комментариев. «Автограф», «Браво», «Круиз», Александр Градский, Владимир Кузьмин и, конечно, Алла и ее «Рецитал». На следующий день в «штаб концерта» (квартиру Пугачевой) начали звонить другие группы, тоже желавшие участвовать в «Счете №904», но мы вынуждены были отказывать. Для одного вечера и исполнения без фонограммы участников было и так достаточно. «Организуйте свои благотворительные концерты — теперь это можно. Или договаривайтесь с администрацией, чтобы часть выручки от обычных концертов шла на счет». Последнее сделали многие, в частности «Машина времени». У нас были и споры. Пугачева любит помпу в голливудском духе, и она хотела, чтобы на концерте выступили артисты цирка, балет и трюкачи-каскадеры. «Мы не должны устраивать из этого панихиду. Пусть все видят, что мы не падаем духом!» Я был за «строгость» — без похоронных маршей, но и без карнавала. Мы сошлись на компромиссе: остался один балет».
30-тысячный «Олимпийский» был распродан мгновенно. Только билеты дали «счету 904» — госбанковскому счету, на который поступали добровольные пожертвования в фонд Чернобыля, — 100 тысяч рублей. Центральное телевидение организовало телемост с Киевом, больше десяти западных телекомпаний вели запись. Вели концерт Алла Пугачева и журналист-международник Владимир Цветов. В августе Госбанк отчитался: на счет 904 поступило более 500 миллионов рублей. Сколько из них было перечислено благодаря Алле Пугачевой, Артемию Троицкому и организованному ими концерту, неизвестно. Но подозреваю, что удельный вес пугачевско-рокерских денег в этом сборе был немалым.
А потом наступил сентябрь, и Алла Пугачева поехала давать концерт в Чернобыль. Кстати, она не первая советская артистка, выступившая там перед ликвидаторами: до нее туда съездил с концертом Иосиф Кобзон. Но концерт Кобзона не вызвал ни разговоров в автобусах, ни вздохов на скамейке: к нему, выступающему то на броневике, то на тракторе, то на сейнере, советские граждане привыкли. Но чтобы Пугачева? Туда? Добровольно?.. Со своими роскошными платьями-балахонами да на импровизированный дощатый помост? Но она была не в балахоне, а в черных леггинсах и блестящем пиджаке с широченными плечами. И с черным бантиком в волосах.
Этот концерт для ликвидаторов в уже почти мертвом городе Припять — наверняка единственный случай в биографии Аллы Пугачевой, когда она согласилась выполнить просьбу партийного руководства.
Она так и сказала, вспоминал в своей книге «Однажды наступит завтра» ее администратор Олег Непомнящий: «Партийное руководство сроду было ей не указ, а тут: «По просьбе партийного руководства я еду петь перед ликвидаторами чернобыльской аварии. Я не вправе просить кого-то из вас ехать со мной. Решайте сами».
Фото: Николай Малышев, Александр Сенцов / Фотохроника ТАСС
Многие решили: балет «Рецитал», трио «Экспрессия» под руководством Бориса Моисеева, Владимир Кузьмин — все они выступали на том концерте. Место проведения называлось Зеленым Мысом — это был поселок вахтовиков на Припяти. Жили они на баржах. Там же, на реке, выстроили сцену. Зрителей было девять тысяч. Спустя много лет в эфире НТВ она говорила, что ликвидаторы заказали ее вместе со спиртным и апельсинами для выведения стронция, такой вот «продуктовый заказ». Правда, тогдашний комендант Чернобыля Михаил Бергман в том же эфире утверждал, что на объекте был официальный сухой закон, зато спирта — залейся. И вместе с другими командирами он, Бергман, заранее готовил напиток для угощения Пугачевой после концерта. Гранатовый сок, который завозили в Чернобыль, смешивали со спиртом в разных пропорциях. Остановились на 60:40 (60, разумеется, спирта). А певица, глотнув из стакана, спросила: «У вас ничего чистого нет?» Ликвидаторы тут же достали из-под стола бутыль со спиртом — и все, хохоча, выпили. Впрочем, это будет потом, после концерта.
А сам концерт длился три часа.
Пугачеву инструктировали: ни в коем случае не брать цветы — это опасно, они радиоактивны. Но когда ей подносили букеты, отказаться принять их она не могла.
Улыбалась, брала — и снова пела. И «Миллион алых роз», и «Эй вы там, наверху!», и «Найти меня», и «Прости, поверь», и «Две звезды» с Кузьминым, и еще много песен, которые вместе с ней пели все девять тысяч зрителей в уже вычеркнутом из жизни поселке. Его нужно было окончательно законсервировать, чтобы никогда больше там никто не жил. Зрители концерта были последними временными жителями мертвого города. Многие уже и сами были почти мертвы, только еще не знали об этом.
Все военные, слушавшие Пугачеву, отчаянно завидовали красавцу-прапорщику, которого она пригласила на танец. Это была очень красивая песня, одна из лирических жемчужин ее репертуара — «Я приглашаю вас на праздник». Певица спустилась со сцены в зал и пригласила на танец молодого военного с такими роскошными усами, что его можно было поставить на сцену с «Песнярами» и не найти отличий. Строчка «пусть апрель обманет вас дождем» звучала еще не фатально. Никто еще не думал, что многие из тех девяти тысяч, оказавшиеся в Чернобыле в тот апрель и после него, вскоре умрут. Пугачева пела «я приглашаю вас на праздник, где будет все для нас двоих», и смотрела на прапорщика, а он, неловкий и смущенный, все-таки не удержался и поцеловал ее в щеку. Ох, как же ему завидовали не только прапорщики, но и старшие по званию в тот вечер!
Поздравительное письмо Михаила Горбачева Алле Пугачевой, 15 апреля 2019 г.
Алла Пугачева приехала в Чернобыль народной артисткой РСФСР. Спустя пять лет она станет последней народной артисткой СССР — это будет прощальный жест благодарности Михаила Горбачева, его аплодисменты и многократное «браво!». Не вступившая в партию, не удостоившая ее бонз своей дружбой, а ее съезды своим присутствием, Пугачева единственный раз в жизни согласилась выполнить просьбу этой самой партии и поехала в Чернобыль давать смертельно опасный концерт. Позже,
поздравляя ее с днем рождения, Горбачев написал: «И мне выпало быть правителем в эпоху Аллы Пугачевой». И добавил: «Мы учились свободе, а тебе не надо было ей учиться».
Это правда. Ей — не надо было.
У каждого свой Чернобыль и свой ад. В сущности, это одно и то же. В том аду рядом с потухшим, но все еще смертоносным реактором, среди пожаров и дезактивирующей пены, поет и смеется на деревянной сцене рыжая отважная женщина. Пойте, рыжая. Пойте, Алла Борисовна. Пойте всегда. Вам действительно не надо было учиться свободе. Ни тогда, ни сейчас, ни когда-нибудь потом.