Сопротивление начинается со слова «нет»

Олега Орлова обвиняли в «дискредитации армии». Народная статья. Оправдательных приговоров нет. Процесс — усилиями защиты — стал полем для ее правовой экспертизы. В числе свидетелей был, например, соавтор российской Конституции Владимир Лукин. Который авторитетно объяснил суду, почему статья 280.3 УК РФ действовать не может — как антиконституционная. Она противоречит неизменяемой 29-й статье Основного закона. Данные ею нам гарантии свободы мысли и слова могут быть отняты лишь при введении военного положения, до чего пока, к счастью, не дошло.

Что вменяли Орлову: два пикета и статью в соцсети. Шла ли речь об армии в ней или на плакатах, с которыми задержали правозащитника? Нет. Каковы доказательства следствия? Допросы двух свидетелей и экспертиза. Свидетели — члены общества «Ветераны России», которое прославилось кляузничеством.

Вероятность этого — миллионная доля процента. Так что это — «паленка». Как и экспертиза, за 6 часов (что технически невозможно) составленная учителем математики Крюковой и переводчиком Тарасовым. Их имена знакомы тем, кто следит за хроникой репрессий. По заказу следствия они пишут экспертизы по сексологии, религиоведению, культурологии… В их лингвистической экспертизе десятки грамматических ошибок. В ней дана юридическая оценка действий подсудимого, что прямо запрещено пленумом Верховного суда.

Других доказательств нет, а эти доказывают только глубокое неуважение следствия к суду. И к гособвинению, которому эту халтуру пришлось транслировать. Так что не нужно искать конспирологических объяснений, отчего прокурор, жестко оппонировавшая защите, в прениях попросила ограничиться штрафом, даже не «условкой».

Кто в защите? Адвокат Катерина Тертухина и сооснователь «Новой газеты» Дмитрий Муратов*. Нобелевский лауреат защищает нобелевского лауреата. Тоже примета времени.

Обвинение в прениях назвало линию защиты «политическим цирком». Ну, скорее уж театр с недурной афишей. На «сцену» выходили историки Владислав Аксенов и Никита Петров, правозащитники Светлана Ганнушкина* и Игорь Каляпин, экс-омбудсмен Владимир Лукин, бывший депутат Верховного совета Юлий Рыбаков, журналист «Новой газеты» Елена Милашина и скромный человек из горного дагестанского села по имени Муртазали Гасангусейнов, у которого силовики убили двух сыновей и хотели посмертно обвинить в терроризме, Орлов помог их посмертно оправдать.

Защита сделала процесс состязательным. В такое мало кто верит. «Все равно ничего не добиться», «надо было уезжать», «репрессии не остановишь» — мы часто слышим это в адрес жертв. Но именно такая позиция и делает репрессии все масштабней. Сопротивление начинается со слова «нет». Дело Орлова стало первым с начала СВО фактически выигранным политическим процессом (да, мы привыкли мягкий обвинительный приговор считать оправдательным, но давайте мерить не абстрактным, а человеческой судьбой). Мы уже сказали, что прокурор лишения свободы не просила (правда, деликатно предложила психушку, и это тоже сигнал обществу). Но судья Кристина Кострюкова еще уменьшила наказание, снизив штраф почти вполовину, с 250 тысяч рублей до 150. Да, кстати, статья 280.3 подразумевает до 5 лет лишения свободы.

В прениях в суде прозвучали блестящие выступления Олега Орлова, Катерины Тертухиной и Дмитрия Муратова. Первая — речь правозащитника, отстаивающего «вашу и нашу свободу». Во второй — несуразицы следствия, незаконность дела. Третья — о том, что случилось со всеми нами и как мы можем этому противостоять. Мы публикуем эти документы эпохи в бумажном выпуске в сокращении, а на сайте «Горби» — полностью.

«Главный мотив — прекратить любые общественные дискуссии»

Вначале я хочу сказать о моей газетной статье, за которую меня судят. Эта статья, прежде всего, не о действиях в Украине Вооруженных сил России. Этой страшной теме посвящено неимоверное количество других статей, обширных докладов правозащитников и юристов, ей будут посвящены книги — документальные и художественные. В своей статье я, конечно, тоже даю краткую характеристику этой «СВО». Но главная тема статьи другая — как она повлияла на ситуацию внутри России, как она уничтожает будущее моей страны. Я писал, что в результате страна полностью оказалась в руках тех, кто мечтал окончательно уничтожить остатки демократии, полностью подавить права и свободы в России.

В своей статье я никого не дискредитирую, никого ни к чему не призываю. Я лишь пытаюсь дать определение тому режиму, который складывался в России на протяжении последнего десятилетия, с 2012 года, и окончательно сложился после 24 февраля 2022 года. В своей статье я обосновал такую свою оценку, свое мнение тем, что идеологические установки и практики этого политического режима соответствует определению, которое дала явлению фашизма в 1995 году Российская Академия наук. Об этом определении, существующем в исторической науке, упомянул в своих показаниях на суде свидетель доктор исторических наук Владислав Аксенов.

Есть много разных определений, что такое фашизм, фашистская идеология, фашистское государство. Эти определения подчас решительно отличаются друг от друга. Историки, политологи, социологи и писатели спорят между собой. Нет единого определения. Это предмет дискуссии. Моя очень небольшая статья — вклад в эту дискуссию.

Именно об этом говорил в этом суде свидетель Аксенов. Он как историк, работающий с исторической публицистикой, сообщил, что статья имеет все признаки публицистического стиля. В ней формулируется актуальная проблема, приводится аргументация своей позиции, наличествует логика и даже использование научного подхода. Он обратил внимание суда на то, что я в статье упоминаю о существовании противоположных мнений и даже привожу контраргумент к своей точке зрения, то есть корректно веду дискуссию. Он сказал, что не согласен с определением существующего сегодня в России политического режима как фашистского, но добавил: «Как мы можем доказать обратное, если не будем сравнивать?».

Описывая нынешний политический режим, господствующий в моей стране, я опирался на одно из многих определений фашизма.

То, что меня судят за такую статью, является дополнительным доказательством того, что я был прав в своих выводах.

Кстати, свидетель Аксенов, завершая свои показания, сказал, что лучшим доказательством моей неправоты стало бы мое оправдание.

Обвинение, выдвинутое в отношении меня, противоречит и Конституции РФ, и международным пактам, которые подписало и ратифицировало наше государство и которые оно обязано выполнять.

Я выходил на пикеты, чтобы мирно высказать свою точку зрения. Я воспользовался своими правами, пока ещё гарантированными статьями 29 и 31 Конституции РФ, а также статьями 19 и 21 Международного пакта о гражданских и политических свободах. Я действовал исключительно мирно. Я не призывал к насилию, не разжигал ненависть и вражду.

Несмотря на это, меня каждый раз незаконно задерживали сотрудники полиции, доставляли в отделы полиции, где опять же в нарушение норм закона возбуждали в отношении меня административные дела по части 1 статьи 20.3.3. КоАП РФ. И каждый раз какое-либо обоснование того, каким образом мой плакат «дискредитирует» использование Вооруженных сил, отсутствовало в материалах административных дел. Было лишь голословное утверждение сотрудников полиции.

Всего я вышел на пикеты пять раз.

На трех пикетах содержание моих плакатов, действительно, имело отношение к действиям Вооруженных сил России в Украине. Почему тогда я это сделал, я уже объяснял в ходе моего допроса. К материалам уголовного дела приобщены доклады «Мемориала»*, написанные по итогам наших поездок на Восток Украины в середине 2010-х годов. В ходе этих поездок я ясно видел, к каким тяжелым последствиям там вела война, я понимал, что начало значительно более широкомасштабных действий приведет к ужасающим последствиям.

Но тогда меня не привлекли за «дискредитацию», а только за нарушение норм проведения публичных акций. Впрочем, совершенно незаконно.

Но в ходе двух моих пикетов, когда меня обвинили в так называемой «дискредитации использования Вооруженных сил России», я критически высказывался в первом случае о Путине, во втором случае о политическом строе России. Причем тут «дискредитация» использования Вооруженных сил России?

Или теперь любая критика Путина В.В. должна так трактоваться? Никакого объяснения, никакой аргументации привлечения меня в этих случаях именно по статье 20.3.3. КоАП РФ материалы административных дел не содержат.

В судах я и мои защитники объясняли причины и мотивы моего поступка, а также указывали на правовые основания, которые позволяли мне не признавать себя виновным. Мы просили объяснить, какие основания находит суд для обвинения в совершении данного административного нарушения. И опять, никаких оснований судьи не приводили. В решениях судов есть лишь ссылка на нормы статьи 20.3.3. КоАП и утверждение, что я эту норму нарушил. Но как? Чем именно мои действия нарушали эту норму, суды никак не обосновывали. Доводы меня и моей защиты просто игнорировались. Наши утверждения о противоречии статьи 20.3.3. КоАП Конституции РФ также игнорировались. Наши ходатайства о направлении от имени суда запроса в Конституционный суд РФ о проведении проверки соответствия этой статьи КоАП Конституции не мотивировано отклонялись. Все это легко проверить, ознакомившись с материалами административных дел в отношении меня.

Подобное повторилось и на стадии предварительного следствия по обвинению меня по ч. 1 ст. 280.3 Уголовного Кодекса России. Да, я написал ту статью, о которой ранее сказал. Я воспользовался гарантированным мне правом на свободу мысли и слова. И за это меня судят. Как это соотносится с нормами Конституции? Никак.

На прошлом судебном заседании уважаемая представительница обвинения задала мне вопрос о том, понимаю ли я, что нарушил нормы ст. 280.3 Уголовного Кодекса России?

Еще на стадии предварительного следствия я и мой адвокат подавали следователю ходатайство о разъяснении нам сути обвинения. Мне непонятно могу ли я в нынешней России, не опасаясь уголовного преследования, критиковать действия властей РФ, в том числе и по отношению к соседним государствам?

Могу ли я критиковать действия Вооруженных сил РФ? Если нет, то как это соотносится с нормами российской Конституции? Если могу, то чем отличается так называемая «дискредитация» от критики? Но наше ходатайство было без какой-либо мотивации не удовлетворено следователем. Мы не получили никакого ответа на наши вопросы.

И в начале данного судебного процесса, на первом заседании я заявил, что не понимаю предъявленного мне обвинения. Как можно меня привлекать к уголовной ответственности за высказывание мной критических оценок в отношении властей России и Вооруженных сил России, если такое право мне гарантировано Конституцией?!

В статье 29 Конституции написано:

Впрочем, в этой же статье 29 прописаны возможные ограничения свободы слова:

Но мои высказывания носили исключительно мирный характер, своими действиями я хотел предотвратить еще большее зло. Я не призывал к ненависти, я не призывал к насилию. Весь мой жизненный опыт показывает, что война — это всегда жертвы и насилие, я не хочу этого ни для моей страны, ни для Украины.

Война очень часто используется властью не только для того, чтобы лишить свободы народ соседнего государства, но и установить или укрепить диктатуру внутри собственной страны. Именно об этом была моя статья.

Здесь в суде в качестве свидетеля выступал Владимир Петрович Лукин, Уполномоченный по правам человека в России в 2004-14 годах, один из создателей Конституции Российской Федерации в 1993 году, некоторое время возглавлявший работу Конституционного Совещания. Он напомнил, что статья 29 Конституции аксиоматическая, она действует прямо и непосредственно. Её возможно ограничить в условиях военного и чрезвычайного положений, но ни одно, ни другое пока не было введено в нашей стране.

Фактически обвинение вынуждает меня отказаться от моих убеждений и высказываний, в том числе антивоенных, и тем самым покушается на мою личность и мое достоинство. Выдвинутое против меня обвинение противоречит принципу признания прав и свобод человека как наивысшей ценности, закрепленному в Конституции. Более того, преследование за критические высказывания говорит об установлении обязательной и единственно правильной идеологии в стране, что противоречит статье 13 Конституции.

Конституционный Суд России подчеркивал в своем Постановлении от 18 июня 2019 г. N 24-П, что для ограничения политических выступлений или выступлений по иным важным вопросам общественной жизни необходимы веские причины, при отсутствии которых такие ограничения могут негативно сказаться на общем уважении свободы самовыражения. Но сторона обвинения не представила ни одной веской причины, которая обосновывала бы необходимость ограничить меня в выступлениях по важным вопросам общественной жизни.

Напротив, сторона защиты обосновано привела веские причины, которые были у меня для публичный выступлений.

При этом важно подчеркнуть, что конструкция статьи 280.3 УК РФ и связанной с ней статьи 20.3.3. КоАП Российской Федерации является дискриминационной в нарушение требований статьи 19 Конституции, гарантирующей равенство прав независимо от убеждений. Эти нормы прямо допускают публичное одобрение использования Вооружённых Сил России (например, нанесение знака «Z» на транспортные средства и иные предметы, распространение публикаций, листовок и т.п.), но запрещают выражать критические взгляды и мнения по данному вопросу. Таким образом, завершая эту часть моего выступления, я снова констатирую, что выдвинутое в отношении меня обвинение, противоречит Конституции России.

Но если на время отвлечься от вопроса о противоречии статьи 280.3 Уголовного Кодекса РФ Конституции РФ, то предъявленные мне обвинения не выдерживают критики даже в рамках этой самой антиконституционной нормы.

Диспозиция статьи 280.3 Уголовного Кодекса РФ, по которой мне предъявлено обвинение, звучит так:

Конец цитаты.

То есть указано, что дискредитация использования Вооруженных сил именно в ЭТИХ конкретных целях подлежит наказанию. Но где, в каком нормативном акте, в каком документе указано, что Вооруженные силы РФ априори всегда используются именно в этих целях? Разве не могут политики, которые принимают решения о том или ином использовании Вооруженных сил, совершать ошибки, неверно понимать интересы России? И где определено, что Главнокомандующий у нас всегда правильно понимает не только интересы России, но и интересы ее граждан? Разве граждане нашей страны не вправе сами определять и формулировать свои интересы? А если представления части граждан России о собственных интересах не совпадает с представлениями об этом Главнокомандующего, то они не имеют право об этом говорить? Но в таком случае Президент России (он же Главнокомандующий) является уже не президентом, а духовным и светским вождем. А Россия превращается в империю во главе с отцом нации.

Пока ничего подобного, к счастью, нет ни в каких нормативных актах.

Или высшие должностные лица России теперь непогрешимы, как Папа Римский? Но догмат о непогрешимости Папы Римского был провозглашен и оформлен католической церковью в специальном акте догматической конституции, где определены условия применения этого догмата. То есть имелся специальный нормативный акт.

Но где подобный нормативный акт о непогрешимости Главнокомандующего и о априорном признании, что Вооруженные силы РФ всегда используются только в указанных целях?! Его тоже не существует.

А исполнители приказов Главнокомандующего — генералы, полковники, офицеры — разве они не могут в ходе боевых действий проявлять халатность, ведущую к тяжким последствиям для гражданского населения или совершать преступления по отношению к этому населению?

Подобные преступления совершали представители всех армий в ходе всех войн. Отрицать это было бы крайне странно.

В ходе моего допроса я привел ряд примеров, когда неопровержимо было доказано совершение российскими военнослужащими преступлений против мирного населения. Причем я говорил о действиях в ходе заранее спланированных боевых действий, специальных операций, зачисток населенных пунктов. Более того, я приводил примеры, когда отдавались преступные приказы.

Это тоже документально зафиксировано.

В таком случае, как подобные преступные действия и преступные приказы соотносятся с высокими декларируемыми целями: защиты интересов России, ее граждан, поддержания мира и безопасности? Никак. Очевидно, что они противоречат таким целям, ибо вряд ли можно защищать интересы России, совершая преступления. Или обвинение считает по-другому?

Таким образом вооруженные силы России, как минимум, далеко не всегда используются в указанных высоких целях.

Я, как гражданин России считаю, что действия Вооруженных сил РФ в Украине противоречат моим интересам, противоречат интересам России. И уж совсем абсурдно считать, что они осуществляются в интересах поддержания международного мира.

Это мое мнение.

Но может я не прав? Может есть хоть какие-то доказательства обратного?

Но если они и есть, то следствие не удосужилось их привести. Сторона обвинения в ходе этого процесса тоже не привела ни одного доказательства того, что Вооруженные силы России используются в Украине в целях «защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности». А следовательно, обвинение, предъявленное мне по статье 280.3, несостоятельно.

На чем основано обвинение? Только на двух доказательствах: первое — на показаниях двух свидетелей обвинения (о них я скажу позже) и второе — на заключении экспертов Крюковой и Тарасова.

Согласно этому заключению, в моей статье «действия ВС РФ, осуществляемые на территории Украины, характеризуются как в преступные, фашистские, связанные с убийством мирных граждан и разрушением гражданской инфраструктуры».

Откуда Крюкова и Тарасов взяли, что я характеризовал действия ВС России, как фашистские — непонятно. Они это ничем не подтверждают.

Но мои слова как раз и основаны на оценках, данных событиям в Украине Организацией Объединенных Наций, членом которой является Россия, и откуда Россия не собирается выходить. Более того, президент Путин многократно ссылался на эту организацию, как на самый авторитетный международный орган.

Цитирую:

Это все цитаты из выступления Путина на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Это было восемь лет назад, не так уж и давно, в 2015 году. И вот теперь Генеральная Ассамблея ООН, главный совещательный, директивный и представительный орган этой организации, которой, по словам Путина, «нет равных по легитимности, представительности и универсальности», принимает резолюции о событиях в Украине. Всего, как известно, после 24 февраля прошлого года было принято 6 резолюций, в которых действия России по отношению к Украине с 24 февраля 2022 года квалифицируются, как агрессия. Все эти резолюции были приобщены по моему ходатайству к материалам уголовного дела.

За эти резолюции голосовало большинство стран-членов ООН. Например, за четыре из этих резолюций голосовали 141-143 страны из 193 членов ООН, против только 5-7 стран из числа Россия, Беларусь, КНДР, Сирия и Эритрея, Никарагуа, Мали.

Мои оценки войны в Украине, которые я дал в статье, основаны в значительной мере на этих резолюциях.

В подтверждение своих слов я сошлюсь на конкретные документы: Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 2 марта 2022 года. Её название — «Об агрессии против Украины».

В документе, в частности, говорится:

Резолюция Генеральной Ассамблеи от 24 марта 2022 года «Гуманитарные последствия агрессии против Украины».

В документе, в частности, говорится:

• Потом были резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от
• 7 апреля 2022 года «Приостановление прав членства Российской Федерации в Совете по правам человека»
• 12 октября 2022 года «Территориальная целостность Украины: защита принципов, закрепленных в Уставе Организации Объединенных Наций»
• 23 февраля 2023 года «Принципы Устава Организации Объединенных Наций, лежащие в основе достижения всеобъемлющего, справедливого и прочного мира на Украине»
• 25 апреля 2023 года «Сотрудничество между Организацией Объединенных Наций и региональными и другими организациями: Сотрудничество между Организацией Объединенных Наций и Советом Европы».

И все они содержали выводы и оценки, подобные тем, которые я процитировал выше. За последнюю резолюцию проголосовали даже Китай, Индия и Казахстан, которые ранее воздерживались. И опять против — только 5 стран (Россия, Беларусь, Никарагуа, Сирия и КНДР).

Таким образом, мое мнение о событиях в Украине, мои оценки поведения моей страны по отношению к соседу отнюдь не являются моими злонамеренными выдумками. Они формировались во многом на основании перечисленных выше документов. Эти оценки разделяет очень большое число государств, международных и частных акторов, в том числе авторитетных, и информация о данной точке зрения была доступна гражданам на территории Российской Федерации, что естественным образом обуславливает наличие дискуссии по этому поводу.

Очевидно, что инициаторы привлечения к уголовной ответственности за публичные высказывания мнений, подобных моему, как раз и хотят пресечь в нашей стране любые дискуссии по общественно важным темам.

А значит подобные уголовные преследования носят политический характер.

На прошлом судебном заседании даже уважаемая представительница обвинения, может быть, на минуту, но поняла, что участвует в политическом процессе. Напомню, что в ходе моего допроса она сказала: «Мне кажется, что мы не Ваше дело рассматриваем, а какой-то политический процесс…». Я тогда ответил: «Это Вам не кажется, этот процесс, действительно является политическим, поскольку предъявленное мне обвинение носит не правовой, а политический характер».

Остановлюсь на этом подробнее.

Для того, чтобы определить, является ли то или иное уголовное преследование политическим, надо определить три вещи:

1. За какие действия, поступки человека преследуют в уголовном порядке?
2. По каким мотивам государство ведет это преследование? Наличие политических мотивов у власти является неотъемлемым элементом политических преследований.
3. Есть ли нарушения норм права в ходе этого уголовного преследования?

Первое. Меня преследуют исключительно за то, что я позволил себе публично мирно, без призывов к насилию, выражать свои общественные и политические убеждения, свое критическое мнение о действиях руководства России и подконтрольных ему ведомств и организаций. То есть за осуществление моих прав, гарантированных не только Конституцией России, но и Международным Пактом о гражданских и политических правах.

Второе. Мотивы у преследующего меня государства, безусловно носят не правовой, а политический характер. Как я уже говорил выше, главный мотив начала уголовных преследований, подобных моему, — прекратить любые общественные дискуссии, пресечь любые критические высказывания по общественно важным, наиболее болезненным темам. В данном случае это: боевые действия в Украине, гибель гражданского населения, мобилизация, положение мобилизованных, безопасность России, способы подавления инакомыслия в нашей стране.

Для чего сделали уголовно наказуемыми любые публичные свободные рассуждения, в которых ставится под сомнение правильность официальной позиции на эти темы? Для чего в спешном порядке, с нарушением регламентов были приняты в марте 2022 года административные и уголовные статьи, содержащие формулировки, не отвечающие принципу правовой определенности?

Включая и ту статью, по которой меня судят.

Вспомним, что законопроект № 464757-7, в рамках которого была принята поправка о введении в УК Российской Федерации новой статьи 280.3., был внесен Правительством России в Государственную Думу еще в мае 2018 года и изначально касался совершенно другого вопроса. Он был принят в первом чтении.

Затем этот законопроект долгое время не рассматривался, а 3 марта 2022 года ко второму чтению были спешно подготовлены и внесены поправки, вводящие уголовную ответственность за повторную дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации, и тем самым была совершенно изменена концепция законопроекта. При этом авторы этих новаций открыто заявляли, что предлагаемые изменения направлены на подавление критики действий органов власти. Так, при обсуждении предложенных поправок депутат И.А. Панькина заявила: «Мы с вами являемся свидетелями крупномасштабной информационной войны против нашей страны, президента, наших граждан. Та волна… необъективной критики, которая сеет панику в обществе и распространяет абсолютно ложную информацию в отношении действий нашей армии, требует неотложных и принципиальных решений».

Таким образом, уже при внесении соответствующих изменений в УК Российской Федерации авторы не скрывали, что эта норма прямо нацелена на подавление споров, дискуссий и свободной конкуренции мнений об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации и проводимой государством политике.

Статья 280.3 УК РФ, как и статья 20.3.3 КоАП РФ были спешно приняты для того, чтобы подавить антивоенные выступления, которые приобретали массовый характер и происходили во многих регионах России. Это политический мотив. И вполне очевидно, что, в конечном счете, все это направлено на удержание у власти любой ценой нынешнего политического руководства нашей страны.

То есть, статья 280.3 уголовного Кодекса исходно предназначалась именно для преследования по политическим мотивам.

Теперь обратимся к частности — к уголовному преследованию именно меня.

Политические мотивы этого преследования, кроме всего прочего, ярко доказывает само следствие. В уголовном деле есть допросы только двух свидетелей обвинения, который вызвал на допрос сам следователь.

Это Вадим Валентинович Мироненко, Исполнительный директор Общероссийского движения «Ветераны России», и Сергей Александрович Бохонько, координатор директор Общероссийского движения «Ветераны России».

Оба в ходе допроса в суде не отрицали, что именно эта организация ранее направляла заявления в следственные органы о необходимости возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников Международного Общества «Мемориал», что их организация давно следит за деятельностью «Мемориала».

Их протоколы написаны под копирку, фразы в обоих показаниях повторяются слово в слово. Почему они вообще являются свидетелями в этом уголовном деле, не понятно. Свидетелями чего они являются — не понятно. Со мной они лично не знакомы. Но зато вполне очевидно, что люди, которых следствие выбрало в качестве свидетелей моей виновности, демонстрируют явное враждебное отношение к обществу «Мемориал» и ко мне, как ЦИТИРУЮ «одному из основных действующих в обществе лиц». Причины для такого враждебного отношения явно носят политический характер.

Вот что они говорят об обществе «Мемориал»:

Ни одного факта, ни одного доказательства в подтверждение этих утверждений они не приводят. То есть это не свидетельство о фактах, это высказанное мнение. Как видно из приведенной мной цитаты, эти так называемые свидетели сами подчеркивают, что высказывают лишь собственное мнение, не больше.

Что же они оба говорят обо мне? Цитирую (сразу извиняюсь за косноязычность этой цитаты):

Свидетели, очевидно, прочли заголовок, может быть, прочли и статью. И высказали о ней свое мнение. Имеют на то полное право. Но о чем они свидетельствуют? Только о своем личном мнении.

Но появление таких свидетелей обвинения, наличие их допросов в материалах дела свидетельствует о политической ангажированности следствия, о политическом характере обвинения в мой адрес. Следователь не зря же выбрал именно их.

Наличие в деле показаний ТАКИХ свидетелей, вполне очевидно показывает, что уголовное преследование меня связано с моей деятельностью в «Мемориале» и преследованием общества «Мемориал» по политическим мотивам.

Третье. Теперь о нарушении норм права в ходе моего преследования. И мой адвокат, и я много говорили, что такое преследование противоречит Конституции и международным пактам и соглашениям, подписанным Россией.

Мне могут возразить, ведь Россия ведет войну, а при этом возможно введение военной цензуры. Но если это так, то, где военное положение? Оно до сих пор не введено. Если бы его ввели, то действия властей регламентировались бы соответствующим законом. Вместо этого ввели в действие новые нормы, открывающие широчайшие возможности для произвола.

Сама формулировка ст. 280.3 УК РФ не отвечает принципу правовой определенности. А понятие «дискредитации», ключевое для толкования и применения ст. 280.3 УК РФ, не имеет чётко определённого юридического значения. Законодатель не дает дефиниции «дискредитации» ни в ст. 20.3.3 КоАП РФ, ни в ст. 280.3 УК РФ, ни в обоих этих кодексах в целом. Это открывает возможность для широчайшего произвола, что и происходило со мной в ходе административных преследований и в ходе возбуждения и расследования моего уголовного дела. Поэтому само преследование меня по этой статье есть нарушение норм права.

Мне могут возразить — какие бы они не были, но это законы, а значит они теперь нормы права и их надо исполнять. Но далеко не каждый закон имеет отношение к праву. Если, например, завтра будет введен закон о запрете людям с рыжим цветом волос ходить по правой стороне улицы, это будет антиправовой закон. То же самое надо сказать и о статье 20.3.3 КоАП РФ и статье 280.3 УК РФ.

Они сформулированы так, что невозможно понять, кто под них подпадает, что разрешено, что запрещено. Что такое «дискредитация», чем она отличается от критики, как определяется, что Вооруженные силы используются именно в указанных в статье целях? Это не разъяснено ни в Уголовном Кодексе, ни в других нормативных актах, ни в каких-либо официальных комментариях. В результате полицейские, следователи, сотрудники прокуратуры трактуют эти неопределенные нормы максимально широко, так, как им устно или в закрытых циркулярах указывает начальство. Поэтому применение статьи 20.3.3 КоАП РФ и статьи 280.3 УК РФ противоречит нормам права.

Таким образом:

• меня преследуют исключительно за то, что я, осуществляя свои права, критиковал действия руководства России;
• у государственной власти были политические мотивы преследовать меня;
• преследование осуществляется с грубыми нарушениями норм права.

Отсюда безусловно следует, что это политический процесс.

Ваша честь, я обращаюсь к Вам — Вы можете сделать так, чтобы этот политический процесс завершился вынесением вердикта, основанного на праве, а не на политических установках. Для этого есть только одна возможность — при вынесении приговора учесть,

• что, выходя на пикеты, а потом публикуя статью, я осуществлял свои законные права;
• что сотрудники полиция, возбуждая в отношении меня административные дела, а следователь — уголовное дело, нарушали мои права;
• что статья 29 Конституции России действует прямо и непосредственно, а мои высказывания носили исключительно мирный характер, в них не было пропаганды ненависти или вражды;
• что даже в рамках диспозиции статьи 280.3 обвинение не доказало мою вину;
• что мое мнение о событиях в Украине, которое я высказал в статье, отнюдь не являются моими злонамеренными выдумками, но соответствуют оценкам, изложенным в резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, которые поддержали абсолютное большинство государств-членов ООН;
• что обвинения в отношении меня носят исключительно политический характер;
• что доказательства моей так называемой вины ничтожны:
• свидетели обвинения фактически не являются свидетелями и в своих показаниях заявляли лишь политические обвинения в мой адрес и адрес «Мемориала»;
• имеющаяся в деле лингвистическая экспертиза незаконна, при ее проведении не использовались какие-либо научные методы и методики, в этом документе его авторы высказывались о вопросах права, давали политические оценки.

Ваша честь, вынесение вердикта, основанного на праве по такому делу важно не только для меня лично, и даже не столько для меня.

Извините за пафос — это важно для России.

Нашей стране надо возвратиться в правовое русло. Только это может спасти нашу с вами страну от весьма вероятных в будущем катастроф.

Право, это та основа, опираясь на которую, можно избежать кровавых конфликтов, массовых репрессий, революций.

Исходя из всего вышесказанного, я прошу меня оправдать.

«Право без страха выражать свои мнения»

Сторона защиты для нормативного обоснования предлагает судье полагаться на Основной закон РФ, на задачи и принципы Уголовного кодекса, на принцип законности, на принцип равенства граждан перед законом и судом, на принцип справедливости, на принцип гуманизма. На принципы уголовного судопроизводства, которые защищают личность от незаконного и необоснованного обвинения, и о том, что при осуществлении правосудия судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ.

Прошу суд, при вынесении приговора руководствоваться и нормами международного права, необходимость применения которых, была обоснована в ходатайстве об их приобщении на прошлом судебном заседании.

Сторона защиты, на протяжении всего процесса, в том числе в виде крайне обоснованного ходатайства, просила рассмотрение по настоящему делу приостановить, и обратиться в Конституционный суд РФ с тем, чтобы норма, которую вменяют О.П. Орлову была признана неконституционной. Нам было в этом отказано. Таким образом, до того, как мы пройдем самостоятельно все инстанции, мы не сможем сами обратиться в Конституционный суд, а Орлов О. П. возможно, будет нести столь суровое наказание, которое было запрошено государственным обвинителем.

Уголовное преследование Орлова О.П. противоречит Конституции РФ и международным договорам.

Мы видим, что статья 280.3 Уголовного Кодекса РФ

• предполагает привлечение к уголовной ответственности фактически за любое мирное выражение критического мнения об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации;
• предполагает привлечение лица к уголовной ответственности исключительно на основании факта повторности, когда лицо ранее было привлечено к административной ответственности за совершение аналогичного деяния.

Таким образом, это наступление на свободное выражение мнения в соответствии со статьями 29 и 31 Конституции, на идеологическое и политическое многообразие, гарантированное статьей 13 Конституции, а также отступление от принципа равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от убеждений, вытекающего из статьи 19 Конституции. При этом важно подчеркнуть, что чрезвычайное положение в России в установленном порядке не введено, а потому возможные ограничения прав и свобод, вытекающие из статьи 56 Конституции, неприменимы.

Кроме того, специальные докладчики по свободе слова ООН, ОБСЕ, Межамериканской комиссии по правам человека и Африканской комиссии по правам человека и народов в своем совместном заявлении характеризовали ограничения свободы антивоенных высказываний в России как «репрессивные» и нацеленные на создание государственной монополии на информацию, что нарушает международные обязательства России.

Данный вывод подтверждается и правоприменительной практикой по данной статье. На настоящий момент не менее 9500 дел об административных правонарушениях возбуждено по статье 20.3.3 КоАП РФ. 131 дело по статье 280.3 УК РФ. Дела возбуждаются за абстрактные антивоенные лозунги, например «Нет войне», «Миру — мир», критику «специальной военной операции» в Украине и конкретных действий Вооруженных Сил. Такие мнения, высказанные в любой форме, например, на митинге, одиночном пикете, в социальных сетях, посредством распространения листовок, ношения одежды, зачитывания стихов, выступления в суде, обращения в государственные органы и иными другими способами преследуются лишь на том основании, что они представляют собой критику использования Вооруженных Сил.

Такого рода стремление подавить инакомыслие по общественно важному вопросу, не имеет ничего общего с допустимыми целями ограничения конституционных прав, перечисленными в статье 55 Конституции.

Конституционный Суд отмечал, что ограничение свободы выражения мнения не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, а иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод (постановление от 14 февраля 2013 года № 4-П; определения от 2 апреля 2009 года № 484-О-П, от 5 марта 2013 года № 323-О, от 2 июля 2013 года № 1053-О).

Право без страха выражать свои мнения и идеи, даже если они противоречат тем, которые защищают официальные власти или значительная часть общества, или даже если они раздражают или шокируют, находит свое отражение в практике Комитета по правам человека ООН (далее — КПЧ). КПЧ отдельно подчеркивал, что не следует запрещать критику таких структур, как армия или административный аппарат.

Аналогичным образом Рабочая группа ООН по произвольным задержаниям неоднократно заявляла, что государственные учреждения, такие как вооруженные силы, не обладают иммунитетом от критики, поэтому задержания за критику или деморализацию вооруженных сил являются произвольными. В своем решении по делу Алексея Горинова Рабочая группа отдельно подчеркнула, что запрет антивоенных высказываний перевернул бы Международный пакт о гражданских и политических правах (далее — Пакт) с ног на голову, особенно статью 20(1), согласно которой «любая пропаганда войны запрещается». Совет ООН по правам человека также отмечал, что ограничение определенных видов выражения мнения никогда не будут считаться необходимыми и законными, например, такие как обсуждение проводимой правительством политики и политические дискуссии, участие в мирных демонстрациях или политической деятельности, в том числе за мир и демократию, выражение мнений, несогласия, религиозных взглядов или убеждений.

Предъявление такого обвинения Олегу Петровичу Орлову, является дискриминационным. Преследование за критические высказывания о государстве свидетельствует об установлении обязательной и единственно «правильной» идеологии в стране, что противоречит статье 13 Конституции и статье 20 Пакта. Согласно статье 19 (часть 2) Конституции государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Запрет дискриминации выступает частным проявлением принципа равенства, предполагающего наделение равными правами и обязанностями лиц, относящихся в контексте соответствующих правоотношений к одной и той же категории субъектов права. Статья 280.3 УК РФ запрещает критиковать любые действия российских Вооруженных Сил и распространять пацифистские взгляды. В то время как сторонники использования Вооруженных Сил, их участия в боевых действиях, беспрепятственно, а в некоторых случаях при участии государства выражают свое мнение, организуют митинги и другие публичные мероприятия в поддержку боевых действий. Никто из участников и организаторов таких публичных мероприятий не привлекался к ответственности. А некоторым из них предоставляются особые привилегии и в данном судебном процессе.

Ч. 3 ст. 29 Конституции говорит о том, что никто не может быть принужден к отказу от своих мнений и убеждений, а ч. 1 и 2 ст. 13 Конституции признают идеологическое многообразие и закрепляют, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Соответственно, проведение различия между теми, кто придерживается антивоенной позиции, и сторонниками использования Вооруженных Сил, не имеет законного основания. Использование Вооруженных Сил — это важный общественный вопрос, по которому все вправе высказываться и иметь собственное мнение. Вне зависимости от убеждений и высказанного мнения все граждане образуют российский народ, являющийся источником власти в государстве. Оценочные мнения и убеждения не могут быть ранжированы государством как правильные или неправильные, предпочтительные или нежелательные, а критика использования Вооруженных Сил не может являться основанием для стигматизации и остракизма. Но норма есть, она действует, обвинение поддерживает свою позицию, не отвечая на большинство вопросов защиты, поэтому нам всем надо в ней разобраться.

Как уже отмечалось, в ходатайстве о возврате дела прокурору, в постановлении о предъявлении обвинения О.П. Орлову и в обвинительном заключении при описании события преступления не изложены фактические обстоятельства его совершения, подлежащие доказыванию по уголовному делу, в связи с чем исключается возможность постановления законного и обоснованного приговора или постановления.

Обвинение не указывает конкретные слова Олега Петровича Орлова, в которых действия ВС РФ, осуществляемые на территории Украины, характеризуются, именно так, как указано в обвинительном заключении, мы не услышали в ходе предъявления обвинения ни одной точной цитаты Олега Петровича Орлова. Более того, мы не услышали и полного описания фактических обстоятельств дела, что само по себе уже является нарушением принципа непосредственности, устности и гласности судебных заседаний.

Для стороны защиты так и осталось неясным, что доказала сторона обвинения. Ведь даже не раскрыто государственным обвинителем понятие дискредитации,

Единственным доказательством стороны обвинения является заключение экспертов. Сторона защиты в ходе процесса доказала, что компетенций авторов заключения недостаточно для проведения заявленного исследования. Следователь назначил лингвистическую экспертизу. Один из двух авторов заключения, Крюкова Н.Н., в суде сама показала, что участвовала в подготовке экспертного заключения в качестве «специалиста по культурологии» и «занималась вопросом коммуникативной ситуации». Иными словами, сама эксперт сказала, что в лингвистическом заключении участвовала не как лингвист, а анализировала «коммуникативную ситуацию» как культуролог.

На этом фоне можно и не говорить, что второй эксперт, Тарасов А.Е., научной деятельности как лингвист не ведет. Показательно, что он даже не пытался убедить стороны в обратном. Авторы заключения пристрастны — они прямо в тексте заключения называют Орлова «антироссийским» правозащитником, а раньше готовили одиозную «справку об исследовании» по делу о ликвидации ПЦ «Мемориал»*. Заявленные авторами экспертизы методы и методики ими не использовались; как не указана ни одна из методик в экспертизе; наличие только этого нарушения, с точки зрения закона и практики, должно приводить к признанию данной экспертизы недопустимым доказательством (мы обоснованно ссылались на кассационные определения высших судов).

Заключение подготовлено на основании ненаучных источников, начиная от политтехнологического пособия о выборах и заканчивая телевизионной сагой «Звездные войны». Значительную часть составляют некорректные заимствования. Авторы произвольно исправили исследуемый текст, «не заметив» последнее предложение: «В тексте изложена личная позиция автора». Авторы заключения выходят за рамки поставленных вопросов и своих специальных знаний. Например, они охотно делают выводы в области психологии, как «основная коммуникативная задача рассматриваемого текста заключается в том, чтобы создать психологический механизм предопределения картины мира адресата» или «материал постепенно вытесняет объективный образ и становится доминирующим в информационной модели ситуации, которая провоцирует… стрессовую ситуацию».

Все это уже подробно обсуждалось в ходе процесса и подробно описано в ходатайстве стороны защиты об исключении данного доказательства, на удовлетворении которого мы продолжаем настаивать. Поражает позиция стороны обвинения в данном процессе, ведь в соответствии с частью 3 статьи 37 УПК в ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность. Обвинение не смутило даже то, что, согласно заключению экспертов, господа Крюкова и Тарасов подготовили экспертизу еще до того, как им поступило постановление следователя о назначении экспертизы. Защита была ознакомлена с постановлением 21 марта 2023 года в 18:20, а экспертиза уже была готова в 17:00 того же дня. На этом фоне меркнет даже скорость подготовки текста — чтение поста Орлова, его анализ, набор 21 страницы текста и его прочтение хотя бы одним из авторов заняло у них ровно 6 часов.

Ходатайство стороны защиты об исключении указанной экспертизы содержит в себе 7 обоснованных аргументов, которые доказывают, что имеющаяся в деле экспертиза незаконна, но государственный обвинитель, цитата: «не видит никаких нарушений при проведении экспертизы, ведь ее авторов предупредили об уголовной ответственности».

Сторона обвинения предоставляет такое заключение экспертов. Что это? Открытая демонстрация явного пренебрежение к подсудимому? Но, на наш взгляд, это еще и неуважение к суду! Почему нельзя было провести лингвистическую экспертизу именно так, как прописано в законе? Почему нельзя было привлечь квалифицированных экспертов?

Как и непонятно зачем в принципе приглашалась свидетели обвинения Мироненко и Бохонько. Лично Орлова О.П. они не знают, но явную неприязнь к Олегу Петровичу и правозащитной деятельности они открыто продемонстрировали. Надеюсь, не для того, чтобы благодаря статусу свидетеля обвинения беспрепятственно и привилегированно входить в зал судебных заседаний первым? К свидетелям стороны защиты, которые приходили на заседания, такое право предоставлено не было, хотя оно им и не требовалось. «Закон един для всех», как гласит один из принципов правозащитной деятельности и правового государства…

Итак, возвращаясь к закону. Что действительно должно было обосновать и доказать обвинение, так это факт того, что использование Вооруженных Сил Российской Федерации происходит в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности. Можно ли ставить под сомнение тот факт, что Вооруженные Силы всегда используются именно в соответствии с теми целями, которые указаны в рассматриваемой статье?

Откройте сайты военных судов, там будет много примеров конкретных нарушений закона конкретными военнослужащими. Следовательно их действия нельзя признать действиями в целях мира и безопасности. Тем более ни в одном законе не существует презумпции действий ВС РФ именно в этих целях, а следовательно, в каждом конкретном случае данный факт подлежит доказыванию стороной обвинения. В настоящем деле нет ни одного доказательства этому. Напротив, Орловым О.П. заявлено ходатайство о приобщении документов, на основании которых у него могло сформироваться иное мнение.

В деле О.П. Орлова нет доказательств как факта дискредитации и призывов к воспрепятствованию защите интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержанию международного мира и безопасности (объективной стороны преступления), так и наличия у него умысла на дискредитацию и призывы к такому воспрепятствованию (субъективной стороны преступления). Между тем следствие должно было выяснять и устанавливать эти обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ. Чего, при рассмотрении настоящего дела не сделано.

Сторона защиты, в ходе судебного процесса, продемонстрировала суду личность Орлова О.П., подробно рассказала о том, какими личными качествами обладает этот человек, какой деятельностью он занимался всю свою жизнь, рассказала про программу «Мемориала» «Горячие точки», рассказала про правозащитную деятельность, которую уж точно нельзя назвать «антироссийской» или «антигосударственной». Все свидетели защиты высказали свою безусловно положительную оценку не только личности О.П. Орлова, но всей его деятельности в «Мемориале». Подтвердили факт того, что Орлов О.П. непосредственно был свидетелем многих военных конфликтов, и «знает войну не понаслышке». Сторона защиты показала, что Орлов О.П. обладает критическим мышлением, умеет искать и проверять информацию, информирован о происходящем в регионе, и его внимание нацелено на конкретные проблемы, на которые всегда обращали внимание именно правозащитники, положение мирного населения в зоне конфликта и нарушение его прав. Каждый свидетель защиты отметил антимилитаристскую позицию О.П. Орлова на протяжении всей жизни и подтвердил, что Орлов О.П. в данной ситуации не мог поступить иначе. Он не мог не попытаться предотвратить надвигающуюся, по его мнению, катастрофу.

Я прошу вас задуматься, о чем статья Орлова Олега Петровича? В защиту чего выходил Орлов с пикетами? Мы явно видим, что все его действия были направлены против вооруженных конфликтов, против нарушений прав человека, против репрессий. Антимилитаризм и осуждение нарушений прав человека нынешние российские законы не запрещают. До настоящего времени во всех законах РФ призывы разжигать войны или нарушать права человека трактуются как экстремизм.

Орлов О.П. с учетом своего жизненного опыта, говорит в своей статье и в плакатах, с которыми выходил на пикеты, о России, о Родине, о своей стране. Он критикует власть и режим, он критикует нарушение прав человека, как в своей стране, так и в любой другой. Для чего? Чтобы страна стала лучше! Он приводит исторические аналогии, он делится своими мыслями и переживаниями, он поднимает дискуссию. Хочу отметить, что и свидетели обвинения, и даже эксперты, пытались вступить в дискуссию, высказывали свою точку зрения на поднятую Орловым проблему. Что лишний раз доказывает, полемический контекст статьи. Из этого можно сделать очевидный вывод, что предъявленное обвинение Орлову О. П. игнорирует не только закон, но и здравый смысл.

И еще раз к закону. Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным Кодексом под угрозой наказания (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Обязательными признаками преступления по действующему российскому уголовному законодательству являются:

• виновность,
• общественная опасность,
• противоправность,
• наказуемость.

В соответствии с законом лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК). Общественная опасность — материальный признак преступления, раскрывающий его социальную сущность, закрепленный в уголовном законе. Это такое объективное свойство деяния, которое выражается в его способности причинять существенный вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям.

Общественная опасность деяния предполагает, что оно сотрясает основы общества, подрывает условия его существования. Какие основы общества сотрясает Орлов О.П.? Где все эти основы общества сформулированы? Открываем Указ президента РФ «О стратегии национальной безопасности в РФ» «Конституцией Российской Федерации закреплены фундаментальные ценности и принципы, формирующие основы российского общества» Указ отсылает нас к Конституции, открываем Основной Закон, преамбулу:

Так какие перечисленные основы общества сотрясает Орлов О.П.? Как было уже доказано стороной защиты, да и очевидно всем присутствующим, деяния О.П. Орлова являются мирным выражением мнения, направлены на сохранение и защиту прав и свобод человека. Более того, они являются общественно полезными со всех точек зрения. В ходе судебного заседания подробно обсуждались исторические ретроспективы. Не буду их повторять. Отмечу только, что ведущие историки как России, так и зарубежных стран написали письмо в поддержку исторических сравнений, которые приводит Олег Петрович Орлов в своей статье. Они привели в этом письме цитату из приговора Международного военного трибунала, который был вынесен в 1946 г. в Нюрнберге. В нем однозначно сказано: «Война по самому своему существу — зло. Ее последствия не ограничены одними только воюющими странами, но затрагивают весь мир». Разве не эта мысль пронизывает всю статью Орлова Олега Петровича? Кстати, сам законодатель говорит, что отрицание фактов, установленных Международным Военным Трибуналом, является реабилитацией нацизма (статья 354.1 УК РФ).

В любом случае, даже если допустить, что УК РФ может запретить россиянам давать отрицательную оценку действиям Вооруженных Сил, и это несет хоть какую-то общественную опасность, то Орлов О.П. действовал в состоянии крайней необходимости. Крайняя необходимость существует, когда лицо вынуждено для предотвращения значительного вреда одним охраняемым законом интересам причинить (в качестве крайней меры) менее значительный вред другим охраняемым законом интересам. Ч. 1 ст. 39 УК РФ гласит:

Состояние крайней необходимости возникает там, где сталкиваются два охраняемых законом интереса, и сохранение одного (более важного) достигается принесением в жертву другого (менее важного). Лицо, оказавшееся в состоянии крайней необходимости, из двух зол выбирает меньшее и путем сознательного нарушения одного из интересов пытается спасти другой, более важный по своему значению. Именно поэтому действия, совершаемые в состоянии крайней необходимости, правомерны и морально оправданы.

Даже если представить, что Орлов О.П., как говорит обвинение, причинил вред репутации ВС РФ (хотя это нонсенс и никак не доказано стороной обвинения), то он публично и мирно выступал, чтобы попытаться остановить большее зло: войну, огромные человеческие потери и страдания.

Право на реализацию крайней необходимости есть у любого человека, а не только тех, кому грозит опасность. На момент совершения так называемых «противоправных действий» была реально существующая опасность причинения вреда правоохраняемым интересам — шли вооружённые действия, и очевидно, что в таких условиях, появлялись всё новые человеческие жертвы. Цель действий Орлова О.П. — устранение этой опасности, и ему не были доступны иные законные средства для ее предотвращения.

Аристотель сказал: «Когда корабль терпит бедствие, ни один человек произвольно не выбросит своего имущества, но всякий благоразумный человек сделает это ради собственного спасения и спасения остальных».

В ходе судебных заседаний сторона защиты тщательным образом доказала, какими именно субъективными взглядами обладает Олег Петрович Орлов, почему у него сформировались именно такие антивоенные убеждения, весь жизненный опыт Орлова сложился таким образом, что ожидать от него иных действий в данное время было бы просто невозможно. Сидеть дома и, как говорится, «помалкивать», этот человек просто не мог. Орлов О.П. совершил важный человеческий поступок, и, даже если предположить, что в современной России за такие поступки существует уголовная ответственность, у него не было иной возможности уменьшить возникшую опасность.

А для признания этого поступка, совершенного в состоянии крайней необходимости с точки зрения теории уголовного права, человек не обязательно должен признавать вину.

«Язык права, как язык диалога друг с другом и как язык диалога с властью». Автором данной фразы является Арсений Борисович Рогинский, сооснователь общества «Мемориал» и многолетний председатель Международного Мемориала.

Именно так был сформулирован принцип, на котором есть и было основано все правозащитное движение как СССР, так и России. Именно правозащитники вывели аксиому о том, что соблюдение прав человека в каждой стране является гарантией мира в мире. Это было важнейшей отправной точкой, для тех, кто в шестидесятые годы создавал диссидентское движение, кто являлся учителями тех, кого сегодня с легкой руки псевдоэкспертов, называют антироссийскими.

Сегодня, защищаясь от обвинения, мы обращаемся к праву, к основным свободам, которые закреплены и в Конституции, и во все еще действующих на территории РФ международных пактах, ради торжества мира! Фактически, вся наша линия защиты сводится к известному с 1965 года призыву правозащитников «Соблюдайте собственную Конституцию!».

Сейчас использование силы в другой стране кому-то кажется правильным. Но это не гарантия, что само государство будет считать так же всего через пару лет. Приведу один пример. В ноябре 1986 года рабочего из Житомирской области Михаила Алексеева осудили за антисоветскую агитацию на 4 года. Он в разговорах со знакомыми утверждал: «Советские войска якобы оккупировали Афганистан… Советские солдаты якобы чинят зверства над афганским населением за то, что они сами гибнут в Афганистане… СССР якобы проводит политику геноцида по отношению к этой стране». Через три года, в 1989 году, Съезд народных депутатов СССР посчитал, что решение высшего руководства страны о вводе войск в Афганистан «заслуживает морального и политического осуждения». Итоги голосования по этой резолюции были впечатляющими: «за» 1678 человек, «против» — 18, «воздержались» — 19.

Сегодня, во всех судах, где рассматриваются уголовные дела по схожим обвинениям, правда, только с этих мест, мест защиты, звучат такие важные слова о свободе мысли, совести, мнения, выражения своего мнения, свободе собраний. И именно сегодня мы, адвокаты, юристы, защитники, правозащитники, взываем к вам, к судьям, с просьбой обеспечить полную и действенную защиту этих свобод для всех. Просим помнить о безусловном праве на различия во взглядах, мнениях и идеях, которые могут обогатить не только наши частные жизни, но и жизнь общества. Именно это поможет росту взаимопонимания и взаимоуважения между людьми с разными мнениями и убеждениями.

Конституция гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод. Судьи независимы от законодательной и исполнительной власти и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (ч. 1 ст. 120 Конституции; ст. 1 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации»).

Суд — это всегда конкретные люди. В каждом деле конкретный человек — судья — решает судьбу конкретного человека. Но в каждом деле судья также решает, каким будет наше общество. Будет ли в нем соблюдаться Конституция. Будет ли наше общество построено на верховенстве права и уважении достоинства каждого человека.

Ваша честь, судьба живого человека, Олега Петровича Орлова, находится сегодня в ваших руках. Перед вами стоит вопрос: совершил ли Олег Петрович преступление — дискредитацию Вооруженных Сил России? От ответа на этот вопрос зависит жизнь честного человека, достойного гражданина России.

От простого ответа на вопрос, совершил ли Олег Орлов преступление, зависит, во многом, и жизнь нашей страны. Значат ли что-то ценности и права, которые мы закрепили в Конституции России? Если суд — именно вы — не скажете сегодня, что гражданину нельзя запрещать говорить, высказывать свое мнение, обоснованное мнение, важное для общества мнение, мнение о котором невозможно молчать, то кто завтра помешает чиновникам запретить обсуждать любые их действия? Как возможное преступление станут квалифицироваться слова о том, что каждый год перекладывают плитку, недовольство маленькой пенсией, жалобы на медицину, образование, банальное возмущение ростом цифры в платежке ЖКХ!? Да в конце концов жалобы на то, что у вас вымогали взятку!?

Сегодня, 11 октября 2023 года, этот вопрос мы задаем именно вам, уважаемый суд, а единственно возможный ответ на этот вопрос, содержится в Конституции!

«Мы судим его за то, что он прав!»

Глава I. Орлов, Сахаров, СВО и Афган

Зачем Орлов это сделал? Вот важнейший для меня вопрос. Я не профессиональный адвокат, я постараюсь разобраться в себе, в своих вопросах больше, чем в Орлове.

Это дело, конечно, — символично для нашей страны.

Вопрос сейчас не в том, сколько дадут Орлову. А в том, что его вообще судят.

Он умный человек. Ученый-биолог, общественный деятель. Он много раз рисковал своей жизнью, на него покушались, водили на расстрел и его судили. Он опытный! И он отлично знает, чем обычно заканчиваются выступления против большинства.

Он не слышал любимую Наполеоном поговорку: «Большие батальоны всегда правы»? Слышал. И не раз.

Тогда почему он поперся на площадь с плакатиком? Что это — бумага против бронированных больших батальонов? Перо против свинца и стали. Против «Арматы», «Калибров», «Градов», «Ланцетов», «Кинжалов» и беспощадного «Солнцепека».

Я искал ответ на этот не берущийся вопрос и, кажется, нашел некоторое объяснение.

Орлов знает, что нам всем предстоит, и не мог не предупредить нас об этом. Ему есть на какие знания и алгоритмы опираться, чтобы прогнозировать неслыханные, трагические испытания, которые ждут Украину и Россию в течение очень долгих лет.

Я напомню вам об этом источнике знаний. У истоков и советской водородной бомбы, и общества «Мемориал»*, которое возглавляет сейчас подсудимый Олег Орлов, стоял академик, трижды Герой СССР Андрей Дмитриевич Сахаров. Его невероятный вклад в безопасность страны невозможно отменить, вычеркнуть, забыть. А вот что писал 43 года назад академик Сахаров маршалу и генсеку ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу через 7 месяцев после начала войны в Афганистане, 27 июля 1980 года.

Послушайте выдающегося мирового мыслителя. Если бы его тогда услышали те, кто менее щедро одарен природой, та война не шла б еще 9 лет — кровавых лет.

Я цитировал вам этот исторический документ с незначительными сокращениями.

Андрей Дмитриевич Сахаров не получил ответа на свое письмо. Высокомерная власть издевалась над великим ученым. Отправила в ссылку. Шельмовала в газетах.

А прав-то оказался именно он. В 1989 году СССР вывел войска из Афганистана. По гуманистическим соображениям и потому, что уже не было никаких сил на войну. Только беженцев прибавилось: был миллион, а стало 8 миллионов.

А потери? Погибшие советские солдаты — 15 051, местная армия — 26 595 человек, 28 002 — без вести пропавшие.

Вот Андропов и Устинов не предполагали такой результат, а Сахаров его еще в самом начале войны своим великим умом ученого-гуманиста — предположил. И трагедия в том, что он оказался абсолютно прав!

Про мирных жителей вообще ужас. С 1980 по 1990 год — 640 000 смертей, это только по данным ООН.

Так что Орлов, принявший эстафету из рук Сахарова и его коллег, представляет, о чем говорит. Когда Орлов пишет о нынешней СВО, он пытается предотвратить, предупредить еще бóльшую катастрофу (цитирую его текст из материалов дела:

Не об этом ли с болью писал Брежневу Андрей Дмитриевич Сахаров?

И на той войне, страшный исход которой предсказал за 9 лет до ее окончания академик Сахаров, и на этой — много типологических сходств. Почерк, так сказать, похож.

Сейчас слово из пяти букв называют «СВО».

Тогда Политбюро стыдливо назвало ввод войск через Амударью «К положению в А» (Афганистане). И на первых порах тоже придумали аббревиатуру: ВПОКСА (временное присутствие ограниченного контингента советских войск в Афганистане).

Тогда и сейчас за пересечение границ соседней страны были люди не воевавшие. А против — прошедшие фронт.

Тогда и сейчас скрыты цифры потерь. В среднем в Афганистане гибли 1500 человек в год. Только за первые полгода нынешней кампании потери составили 5937 человек — по данным Шойгу.

Тогда беженцев за 10 лет — около 8 миллионов. Сейчас за первый год, с ума сойти, — 15,4 миллиона человек.

И тогда, и сейчас невозможно найти целей, которыми можно оправдать такие жертвы. Исследовательский гений Сахарова и ученый мозг Орлова ясно и доказательно представили нам возможное будущее.

Пером Орлова и Сахарова вела тревога.

Их тексты — это предупреждения.

Это не дискредитация армии. Это — забота о спасении своей Родины, чужой Родины и мира в придачу, пока не повернули ключи в ядерных устройствах.

И все-таки это не весь ответ на вопрос, почему Орлов наперекор обстоятельствам пошел наперевес со своим текстом.

Ваша честь, я много, почти 30 лет, работал редактором талантливой, большой, увенчанной наградами страны и мира «Новой газеты».

Я сам себе задаю тяжелый вопрос: а сумела бы газета, сумел бы я напечатать эту статью Орлова? Вызвать дискуссию, выслушать оппонентов, поднять общественное мнение? Ведь государство не спросило народ: готов ли он идти и воевать? Отвечу прямо. Я бы не смог опубликовать Орлова! Десятки законов сделали свободу мнений, гарантированную 29-й статьей Конституции, преступлением.

Я б не смог. И, думаю, ни одно из оставшихся в России медиа — тоже.

Тогда, когда Горбачев остановил безумную Афганскую войну, несколько великих советских журналистов повлияли на его решение. Инна Руденко с очерком «Долг» в «Комсомольской правде». Артем Боровик почувствовал невыносимость бессмысленных жертв, когда на него набросили еще теплый бушлат убитого парня, с которым он разговаривал минуту назад. И Боровик передал последнюю судорогу лейтенанта, почувствовав ее в остывающем бушлате. Снегирев, Кожухов, Верстаков сформировали общественное мнение, и Горбачев, и Съезд народных депутатов, как выразился Горбачев, прекратили «воинственный клекот».

Сейчас такое невозможно: закрыты медиа, молчит парламент...

На Новый, 2023 год государственный ВЦИОМ (подчеркну это) — Институт социологии — напечатал данные большого опроса. Так вот, 75 процентов наших граждан — сторонники мирных переговоров!

Вот поэтому, уважаемый суд, и пошел вперед Орлов.

Потому что больше было некому.

Инна Руденко, которую я вспомнил, однажды написала об Афганской войне: «В моей стране появились воевавшие дети невоевавших отцов».

Сейчас невоевавшие отцы и деды сами послали воевать своих детей.

Тогда общественное мнение и воля Горбачева позволили завязать с этой войной. Свое слово сказали журналисты.

Теперь независимые от государства медиа закрыты. Более 100. Свыше 800 000 страниц сайтов заблокировано. До трагичного и смешного дошло. Кочегар из Вологды Румянцев собрал свой маленький передатчик для соседей по дому — получил три года за трансляции «Эха Москвы».

Анастасия Чернышева, кондитер, административно осуждена за выпечку тортов с надписями «Мир Украине». Художница из Питера Скочиленко на ценниках в «Перекрестке» требовала того же. Сидит!

Они в кочегарках, на ценниках и тортах создавали, в общем, свои медиа взамен закрытых. Очень их не устраивало, видимо, что идти умирать можно, а читать по своему выбору — нельзя.

...Я возвращался из Афгана, мне капитан Юра (позже майор Нартов погибнет на Пянджской заставе, прикрывая своих солдат) отдал небольшой мешок — там были комсомольские билеты убитых. Я вернулся в Москву, и, прежде чем отправить билеты на родину ребят (Витебск, Черновцы, Могилев, Львов, Гатчина, Томск), вглядывался в их лица. Обратил внимание: в графе «членские взносы» у солдата стояли штампы «уплачено 2 копейки». За 87-й и 88-й годы. А потом он погиб. По 2 копейки платили только учащиеся и солдаты. В одном билете за обложкой — начало письма. «Бабуля, я вернусь и тебе теплицу дострою».

Он не достроил.

У него ничего не было, даже первой зарплаты. И у него забрало государство только то единственное, что было, — жизнь. Конфисковало будущее. У него и десятков тысяч убитых и раненых.

И теплицу у бабушки...

Почему государство берет налог жизнями, не спрашивая согласия своих граждан? Вытрясает их жизни, как зерно из крестьян после революции? Во время Великой Отечественной войны такой вопрос не возникал.

Но тогда, в Афганистане, и сейчас, у Орлова, именно этот вопрос.

Ради чего государство забирает, а не охраняет жизнь своего гражданина? Нарушает главное право человека (а Орлов — защитник прав человека) — право на жизнь?

Чем отличается Великая Отечественная война от Афганской и нынешней СВО?

Отечественная война шла за свою землю. Афганская и СВО — за чужую. Это были не народные войны. И они не станут отечественными. То есть сражениями за свое Отечество…

Да и патриотизм тоже это любовь к своему Отечеству, а не ненависть к чужому…

Но как получилось, что права государства оказались сильнее прав человека?

Мы переходим к еще одному важнейшему моменту в статье Орлова и в его обвинении.

«Вы хотели фашизма, и вы его получили».

Сказать в нашей стране слово «фашизм» или «фашист» — значит, нанести смертельное оскорбление.

Каждая семья, и моя тоже, несет в ДНК память той, Великой Отечественной войны. Отечественной — то есть за свое, а не чужое Отечество.

Фашизм для нас — это нацисты. Концлагеря. Потери 27 миллионов человек.

Семь лет назад, 13 июля 2017 года, пропагандисты предъявили стране абсолютную ложь о русском мальчике, распятом «украинскими фашистами» в Славянске (Донецкая область). Первый канал устами журналистки Юлии Чумаковой и жительницы Донбасса Галины Пышняк рассказал, как мальчику вбили гвозди в ладони, таскали за танком, убили его мать.

Эта страшная ложь — так даже лгать нельзя (а там, в то время, на площади были наш корреспондент и сотни свидетелей — ложь, ложь, все ложь!) — привела страну в движение. Тысячи людей решили добровольцами двинуть на Донбасс, услышав про нацистов.

Их обманули.

Нельзя людям так страшно лгать, используя их горе, семейную боль, израненную память. Это опасно еще и тем, что можно проглядеть фашизм настоящий.

Когда Орлов говорит о фашизме, он говорит не о «гитлеризме». И специально это подчеркивает в своем тексте. Вот что он пишет: «Фашизм — это не только Италия при Муссолини или нацистская Германия, но и Австрия перед аншлюсом, Испания при Франко, Португалия при Салазаре. Везде фашистские режимы имели свои отличия и особенности».

Да. Но и свое сходство. Первое и важнейшее — отмена великого принципа права о равенстве всех перед правосудием.

Характерной чертой итальянских законов 30-х годов является значительное ужесточение санкций, особенно по преступлениям политического характера. Смертная казнь была предусмотрена кодексом в 26 статьях. Из них: 21 статья относилась к преступлениям против государства, и только одна — к преступлениям против личности.

И в Италии, и в Германии система права освобождала судей от обязанности руководствоваться законом. Привлекать к ответственности можно было и за такие «преступления», которые законом не предусмотрены: так называемое «здоровое народное чутье» объявлялось достаточным мерилом, чтобы признать человека виновным и осудить его. Судьи в каждом деле решали вопрос о том, вызывать или не вызывать свидетелей, допускать или не допускать защиту.

Следственные органы были вытеснены полицией, особенно тайной, а в Германии — гестапо. Сложилась убившая европейское право практика.

Те, кто принадлежал «фашам» — союзам, могли не соблюдать закон, обязательный для политических противников. Мы зря считаем, что принцип «Друзьям — все, врагам — закон» — это принцип мафии. Нет. Это основной принцип корпоративного государства.

Вот моя любимая, 19-я статья Конституции России.

Сегодня за свои убеждения здесь может быть осужден мой подзащитный Орлов. Напомню, в отличие от мятежа известной ЧВК, от действий Орлова никто не пострадал. Он предупреждал об опасности, а не создавал ее.

Предупреждать об опасностях, рисковать только собой, а не другими — традиции советской интеллигенции. Сахарова, Солженицына, Ковалева, Орлова. Они хотят, чтоб мы услышали их, когда говорят об опасности реванша темных сил. Вот говорит Орлов: «Самые темные силы в моей стране — те, кто мечтал о полном реванше за распад Советской империи. Те, кто постепенно становился хозяином страны, кому мало было последовательного удушения свободы слова, подавления гражданского общества, фактической ликвидации независимой судебной системы».

Это им мало, считает Орлов. А чего же они хотят, эти темные силы?

Вот цитата.

Это лишь некоторые идеи одного из фашистских теоретиков А. Дугина («Тамплиеры пролетариата»):

Так господин Дугин писал 10 лет назад.

Но и теперь легко по всем каналам увидеть этого апологета фашизма.

Почему я не удивился, увидев его, человека, повторю, заявившего «об ослепительной заре безграничного фашизма над нашей землей», главным гостем Санкт-Петербургского экономического форума России в 2023 году. Это важнейшее, выставочное, самое главное политическое, международное, экономическое событие года.

Докладчиком о будущем устройстве России («Горизонт-2040. Россия на карте мира») там, на этом государственном форуме, где участвует и президент России, выступил именно он, Дугин. Был содержателен:

«Нужна деурбанизация, нужно строить футуро-деревни. Может, в виде дирижаблей там, в виде БПЛА». После этого бреда Дугин получает другую высокую трибуну — главный государственный ресурс России — агентство «Россия сегодня» публикует 2 августа этого года манифест господина Дугина.

Нам необходимы, пишет Дугин в главном медиа российской пропаганды, цензура и репрессии. Цитирую: «По мере того, как наше общество втягивается в цивилизационный конфликт с Западом, <…> вопрос о цензуре и даже о репрессиях становится все более актуальным».

Репрессии против народа, граждан — это прямая практика фашизма. Призывая к репрессиям и террору, сколько народу собрался Дугин расстрелять? 75 процентов, которые за мирные переговоры согласно опросу государственного ВЦИОМа?

Так что прав Орлов! Хорошо, что благодаря этому процессу его предупреждение о «темных силах» внятно услышат.

Продолжу про равенство перед законом. Нам необходимо понимать общественный контекст, в котором проходит этот наш процесс.

Опять я про неравенство перед законом.

Вот не смог я пройти мимо!

Цитирую депутата, Председателя ключевого комитета парламента России — комитета по национальным вопросам.

Господин Геннадий Семигин поддержал избиение арестованного, который находился в СИЗО г. Грозного под охраной, сыном Рамзана Кадырова. И даже похвалил его. Похвалил он так: «Если бы каждый русский солдат отстаивал свои идеалы так же бескомпромиссно, как сын Рамзана Кадырова, то, возможно, чеченскому батальону «Ахмат» не пришлось бы пинками загонять солдат ВС РФ на поле боя».

Внимание! Уважаемый суд, внимание! Депутат, зампред партии, председатель комитета Госдумы Семигин утверждает, что российские солдаты идут воевать, подчиняясь пинкам сапог и берцев чеченского батальона?

Это даже не дискредитация, это неслыханное унижение. Ну, и где доносы? Где следствие? Где следователь Савченко? Где славные «свидетели по вызову»? Где, позвольте узнать, уголовное дело? Отвечу: дискредитировать ВС РФ могут только сторонники «СВО». Им можно все. А остальным? Остальным — закон...

Я вот думаю. Разве ж можно сравнивать не оскорбляющее ни разу солдат и офицеров высказывание Орлова и это дикое заявление председателя думского комитета господина Семигина?

С одной стороны, в нем дикая лесть в отношении семьи генерала Кадырова, оправдание полного беззакония, когда гражданина наказывает руками и ногами частное лицо, а не суд. А с другой-то стороны, унизительное и пренебрежительное отношение к российским солдатам, которые, по мнению депутата, способны идти в бой только после пинков чеченского батальона «Ахмат». Видимо, эти пинки, по мнению Семигина, так же, как и удары сына Кадырова, «бескомпромиссно (...) защищают идеалы...»

***

На прошлой неделе многим стало вполне очевидно, о каких тяжелых последствиях милитаризации сознания предупреждал Орлов. Даже не тяжелых. Катастрофичных. Вот цитата Маргариты Симонян, руководителя агентства «Россия сегодня» и канала RT. Она — одно из главных лиц телевизионных ток-шоу прайм-таймов.

Маргарита сейчас будет рассуждать о том, как ядерным взрывом можно поучать весь мир для достижения победы.

«...По Вашингтону долбить не придется. Мне один умный человек рассказал, а я не догадывалась. Я, знаете, баба-дура...»

Что же нам предлагает совсем не дура Симонян?

«...(Надо) произвести в сотнях километрах на нашей гос. территории, где-нибудь над Сибирью термоядерный взрыв, ядерный взрыв, например».

Симонян на государственном канале не тормозит. Развивает эту могучую мысль дальше: «Ничего страшного не произойдет. Ничего не будет на Земле. Ни ядерной реакции, ни чудовищной радиации, ни ядерной зимы, которой все боятся».

Только телефоны и компьютеры выйдут из строя, радуется Маргарита Генриховна как дитя.

То есть ударим ядерным оружием по собственной стране, чтоб наши недруги испугались.

Призывы бомбить ядерным оружием свою страну — это можно?

Заразить и поджечь Сибирь — это можно? Ну, эксперты, следователи, свидетели, ну, и санитары! Где вы?

Или бомбануть собственную землю термоядерными зарядами — это не дискредитация всей военной доктрины РФ? Это ли не уничтожение ее, буквально! — территориальной целостности? Это ли не «фейк» о безопасности ядерного оружия?

Ваша честь, мне кажется, Олег Орлов должен срочно освободить в этом зале место для других обвиняемых...

Глава 2. Про обвинительное заключение

Передо мной обвинительное заключение по делу Орлова. О нем коротко, только несколько замечаний. Коллеге Катерине Тертухиной оставлю подробный разбор. Но совсем пройти мимо этого шедевра юридической мысли не могу. Напомню: обвинительное заключение — фундаментальный процессуальный акт предварительного следствия. В обвинении следствие систематизирует доказательства, показания в ходе расследования уголовного дела, дается оценка этим доказательствам, на них обосновывается предъявленное обвинение, оно составляется следователями (в нашем случае господином Савченко), утверждается прокурором и становится основой (подчеркну это слово) государственного обвинения. Обвинение — это фокусирующее процессуальное решение!

Так что же нам от имени государства сфокусировали следователь И. Савченко, его руководитель подполковник А. Тарасов и прокурор Е. Кречетова? Что они насистематизировали? На основании чего О. Орлову предъявлено обвинение по части 1 статьи 280.3 УК РФ — и ему грозит до пяти лет лишения свободы?

В обвинительном заключении есть лишь 3 документа. Экспертиза статьи Орлова, проведенная экспертами Тарасовым и Крюковой, и протоколы допроса свидетелей Бохонько и Мироненко.

Вадим Валентинович Мироненко — исполнительный директор Общероссийского общественного движения «Ветераны России». Запомним это солидное название. Бохонько Сергей Александрович — координатор того же движения.

Мироненко был допрошен следователем Савченко 5 апреля 2023 года в 11 часов 35 минут. Его допрос занял 30 минут ровно.

Бохонько допрошен спустя пять дней, 10 апреля 2023 года, его допрос также занял ровно 30 минут.

Тот и другой показали, что вынесенная в заголовок статьи Орлова фраза «Они хотели фашизма. Они его получили» является не чем иным, как попыткой дискредитации Вооруженных сил Российской Федерации.

Эти обычные, в общем, для нашего времени показания привлекли мое внимание по двум причинам.

Первая. В деле нет никаких заявлений от Мироненко и Бохонько в следственные органы с требованием возбудить дело на Орлова!

Их просто пригласили на допрос.

То есть следователь Савченко безошибочно позвал к себе Мироненко и Бохонько, выбрав этих двоих из приблизительно 109 миллионов взрослых граждан Российской Федерации.

Я даже мысли допустить не могу, что у следователя Савченко есть специальные «свидетели по вызову», видимо, он обладает уникальной интуицией и сыщицким чутьем.

А вот второе обстоятельство, привлекшее мое внимание, — внимание эксперта Новожиловой и коллеги Тертухиной, абсолютно поразительно. Оно, скажу больше, феноменально и достойно научного анализа.

Дело в том, что эти люди — Мироненко и Бохонько — без всякого заявления с их стороны, допрошены, если помните, по раздельности и даже в разные дни. В. Мироненко — в среду, 5 апреля, а Бохонько — в понедельник, 10 апреля 2023 года.

Однако их показания абсолютно идентичны. До слова, до буквы, до запятой. С чем сравнить? Это — как хоровое пение. Как синхронное плавание. Подобную синхронность мы попросили оценить эксперта с научной точки зрения.

Мы не ленивы, Ваша честь, и провели математический расчет вероятности случайного совпадения объектов.

В протоколах допросов различаются лишь должности свидетелей — помните, я просил обратить на это внимание? Один свидетель — исполнительный директор, а второй — координатор.

Есть отличие и в фамилиях, и датах рождения свидетелей.

Это — всё! На этом различия заканчиваются.

Только один пример. Вот в разное время в разные дни разные люди произносят один и тот же текст:

Мы просили вызвать следователя Савченко, спросить его, почему он копирует показания, а не ведет допрос, но Савченко от нас улизнул.

Какова же математическая вероятность совпадения их показаний за исключением должностей и фамилий? По теореме умножения вероятностей это 6 в минус десятой степени!

Если вы возьмете калькулятор, то это 0,000001.

Вероятность совпадения — менее одного миллионной процента! В живой и неживой природе таких совпадений более нет.

Теперь об экспертизе.

Об экспертизе Тарасова и Крюковой много сказано. Поразительно, как эти эксперты обращаются со следствием и судом. 2/3 их экспертизы составляет описание используемой ими литературы и методик.

Текст Орлова они предполагают анализировать как креАлизованный (то есть текст с картинками, графиками, видео). Но в тексте Орлова ни картинок, ни видео нет! Как нет и буквы «А» в корне «креОл».

Эксперты сообщили изумленным читателям экспертизы, что паралингвистический контекст в исследуемом тексте Орлова создается паралингвистическими средствами. Цитирую: «смехом, свистом, шепотом, мимикой и телодвижениями». При допросе в суде мы попросили экспертов продемонстрировать свист, шепот и телодвижения, а также мимику для иллюстрации текста Орлова. Мы просили их ни в чем этом себе не отказывать. Эксперты отказались от эксперимента, заявив, что просто «перечисляли методики».

Также Тарасов и Крюкова зачем-то сообщают нам никак не относящиеся к тексту Орлова такие термины, как эмотиконы (но смайликов в тексте Орлова нет), гетерографы (это вообще сложно, это такие особенности — элементы одного языка внутри другого). Ну, нет у Орлова в тексте вставок древнешумерского внутри современного китайского!

А вот у экспертов особенности правописания действительно есть — 60 ошибок!

60 ошибок, пунктуационных, орфографических, грамматических, насчитали по нашей просьбе опытные учителя русского языка. Я не придираюсь к этому невежеству.

Но все же эксперты лингвистической, то есть языковой экспертизы должны быть не только политически, но и элементарно грамотными.

Эти эксперты на ЕГЭ могли бы получить только 14 баллов. Это ниже оценки «3».

Ну, слушайте, во фразе «сообщения осуществляются по средствам действия» две ошибки в одном предложении. Во-первых, посредствОм, а во-вторых, предлог «посредством» (в значении «при помощи») пишется слитно.

Мы предлагали подарить экспертам учебник за 7-й класс, где как раз «проходят» правописание предлогов.

Учебник должен бы находиться у них. Потому что на странице 18 эксперты во фразе «У власти должны НАХОДИТСЯ люди...» пишут неопределенную форму глагола без мягкого знака...

«Коммуникативная ситуация сводится к созданию у адресата негативного отношения к проводимой Специальной военной операции на Украине. Для обоснования данной негативной оценки автор использует в тексте стереотипы, которые он использует (так в оригинале) при раскрытии тем, предложенных им к обсуждению. Таких тем три.

Тема 1. Военные действия и их характеристика.

Тема 2. Внутриполитическое положение Российской Федерации.

Тема 3. Международное положение Российской Федерации.

Тема 1. Стереотипы — военные действия не должны касаться гражданского населения, гражданской инфраструктуры, военные не должны осуществлять противоправных действий.

Тема 2. Стереотип — у власти должны находится люди, принадлежащие к «Светлой стороне Силы»** (по аналогии с Философией Светлой стороны, которые воплощают в жизнь Джедаи).

Зачем эти люди, старательно избегающие мягких знаков, сравнивают Орлова с джедаем?!

Ну, при чем здесь джедаи? Потому что это не эксперты, а какие-то диджеи — что в голову взбредет, то и предлагают публике.

Было у меня подозрение, что, намекая на «Звездные войны», они хотят Орлову еще приписать разглашение гостайны в сфере военно-космического производства...

А вот со стереотипом № 1 очень серьезно. Эксперты полагают, что стереотип № 1 («военные действия не должны касаться гражданского населения») Орлов использует для «негативной оценки Специальной военной операции». То, что военные действия не должны касаться гражданского населения, что военные не должны осуществлять противоправных действий, для экспертов является негативной оценкой СВО!

То есть, по мнению Тарасова и Крюковой, правильно, чтобы гражданское население страдало от военных действий, а преступления военных — это не противоправные, а вполне справедливые действия. Действительно, на какой планете живут Крюкова и Тарасов, полагающие, что военные преступления — норма?

Даже официальная пропаганда считает иначе, нежели кровожадные эксперты-лингвисты. Минобороны не раз официально заявляло, что не предпринимает слишком активных действий, избегая жертв среди мирного населения. Я не комментирую фактическую сторону дела, но это официальная позиция.

Вот тут я должен сказать, что именно человеконенавистничество, такое, как в приведенном пассаже экспертов, и было причиной предупреждения со стороны Орлова о том, что темные силы рвутся к власти, не останавливаясь перед преступлениями и жертвами...

Кроме того, эксперты в погоне за объемом своей экспертизы совершают недопустимые вещи. (Зачем им объем? Это бизнес. За экспертизу, причем почему-то заказанную в частной конторе, а не в государственном учреждении, следствие платит этим могучим интеллектуалам государственные деньги!)

Так вот, заботясь о наукообразии и объеме, цитируя неиспользованные методики и книги, иногда Тарасов и Крюкова по мелочи воруют чужие тексты. Вот цитаты без всяких ссылок на первоисточники.

Знаете, а это плагиат. Кража чужих текстов. За что эксперты Тарасов и Крюкова получили государственные деньги?

Это же не просто кража, а продажа краденого государству.

Вот мне интересно, повторю вопрос, чем руководствовался Следственный комитет в лице следователя Савченко и его начальника, тоже, кстати, Тарасова, заказывая экспертизу не государственному учреждению, которому закон отдает предпочтение, а в частное предприятие этих, простите, экспертов?

Читаем главный вывод экспертов. Вы не поверите, но звучит это так. Сейчас будет сенсация. Итак. Вывод экспертов. Цитирую:

Если так, за что судят Орлова? Он же, по мнению экспертов, апологет СВО!

Наградить и отпустить!

Мне говорят: будь снисходителен. Люди устали. То у них плагиат, то джедаи, то «шепот, свист, мимика, смех» в креОлизованном тексте. Не придирайся: это опечатка.

Да я б согласился, я добр! Но если мы откроем последнюю страницу экспертизы, где, собственно, найдем личные подписи незабвенных отныне Тарасова и Крюковой, то мы вновь встретим этот вывод, которым эксперты полностью оправдывают моего подзащитного. Цитирую вновь: «Автор утверждает, что Россия станет источником безопасности для европейских стран, а источником внутреннего сплочения <…> народа в российском государстве является СВО» (лист «Экспертизы» 20).

Ну, две-то подобные опечатки как возможны? Тут или, друзья, Орлова оправдывать, или деньги за эту экспертизу возвращать!

Есть для этого и еще одно основание.

На листах экспертизы 14, 15, 16 эксперты пишут: «Автор осуществляет дискредитацию СВО».

То есть эксперты не суду оставляют, не гособвинителю, а сами дают юридическую оценку действий автора текста. Они прямо пишут: «осуществляет дискредитацию».

Допустима ли такая подмена экспертизы — обвинением?

Категорически — нет. Вот что нам говорит Пленум Верховного Суда РФ:

А Пленум — высший судебный орган. И эта экспертиза должна быть признана ничтожной, как и в десятках других уголовных дел по всей России, где эксперты заявляют о «дискредитации», «фейках», не имея на то никакого законного права.

Это один из важнейших итогов дела Олега Орлова, каким бы приговором оно не завершилось. Полагаем, что многие адвокаты осужденных благодаря вскрывшемуся на нашем процессе должны готовить апелляции.

Спасибо, Олег Петрович. Благодаря Вашему делу мы поможем многим, кто получил приговоры по 280-й статье УК РФ.

Я, пожалуй, закончу с ляпами и абсурдом в обвинительном заключении и экспертизе.

Но не могу пройти мимо еще одного факта.

Следствие открыло мне глаза на истинный облик Олега Петровича Орлова, с деятельностью которого я знаком 30 лет.

На первой же странице обвинения по делу Орлова о нем, Орлове, дается следующая информация. Она — публична. Напомню: обвинение — это фундаментальный акт предварительного следствия.

Цитирую: «Под наблюдением врача-нарколога и врача-психиатра состоит (Т. 1. Л.д. 150, 152)». То есть Орлова следствие записало в алкоголики и наркоманы.

Мы хотели помочь О.П. Орлову в преодолении этих пагубных страстей, мне ли о них не знать! Но нет такого психиатра. И нарколога такого нет. И на учете Орлов, вопреки данным обвинительного заключения, не состоит. Ни у нарколога, ни у психиатра.

Тогда зачем это написали? Почему все инстанции пропустили? Желали скомпрометировать Олега Петровича? Представить его публике спившимся маргиналом?

Я б назвал это обвинение «филькиной грамотой» — но это будет комплиментом. Царь Иван Грозный «филькиными грамотами» обзывал великолепные, умнейшие письма опального митрополита Филиппа («Фильки»), удушенного позднее рассерженным патриотом Малютой Скуратовым.

Но это и не просто халтура, не просто ошибки и опечатки!

Эта халтура, профессиональная негодность — все эти омографы, десятки ошибок, джедаи, опечатки, несуществующие диагнозы и незаконные обвинения...

А все вроде правильно оформлено. Печати, подписи, тома дела, свидетели, эксперты.

Но это, извините, вспомнил нужное слово — паленка. Ядовитое, смертельно опасное зелье под фальшивой этикеткой.

Паленка!

Почему это возможно?

Почему борцов с фашизмом наши «органы» превращают во врагов Родины, а фашистов начинают считать защитниками государства?

Корпоративное право дает право на любые методы расправы над инакомыслящими?

«Органы» не стесняются суда. Они уверены — все проскочит. Все им можно! Все им дозволено!

Сошлюсь на формулировку прекрасного юриста, моего друга Галины Араповой: давайте не позволим превратить суд в нотариусов следствия!

Глава 3. «Уничтожать террористов или спасать заложников?» — вечный вопрос...

15 августа 2023 года в Псковской области, в Великих Луках был открыт 8-метровый памятник Иосифу Сталину. Его освятил настоятель местного храма отец Антоний.

Предупреждая вопрос о сталинских жертвах, в том числе среди священников, отец Антоний сделал важнейшее заявление в области церковного строительства: «Благодаря <…> Иосифу Виссарионовичу у нас теперь множество великомучеников российских, которым мы сейчас молимся и которые нам помогают в деле возрождения нашей родины».

Это подлинная забота о верующих: им теперь есть на кого молиться, спасибо за это палачам. А помогают нашему государству, оказывается, «в деле его возрождения» расстрелянные, а не живые!

Воспевание культа жестокости — это мы улавливаем и в показаниях единственных двух свидетелей по делу Олега Орлова — Бохонько и Мироненко. Допрошенные порознь, они дали абсолютно идентичные, до запятой, показания, в которых хором обвинили «Мемориал» и Орлова в дискредитации Сталина!

Цитирую:

Логика известна, понятна. Сталин — основа государственности в СССР и России.

Реабилитировать, слышу я всюду голоса, надо Сталина, Берию, а не жертв их преступлений. Их преступления — не преступления вовсе, а благо для страны. Всего-то ничего — до 5 миллионов арестованных, почти 800 тысяч расстрелянных, около миллиона умерших в лагерях.

Это не замученные люди, а массовая поставка святых великомучеников в русскую историю. ОПТОВАЯ, так сказать, пустошь...

Вот мы и подошли к главному конфликту в нашем деле.

Отсюда еще один вопрос, который во всей своей трагической остроте встает перед нами.

Спасать заложников или уничтожать террористов ценой жизни заложников?

Буденновск, 14 июня 1995 года. Старый, экстремально жаркий в это лето, мирный город Ставрополья, в то время там почти 60 тысяч жителей.

• До Ставрополя — 220 километров.
• До Москвы — 1300.
• До Грозного — 300.

Это если по прямой.

60-тысячный город, грубо говоря, посередине пути между окровавленной Чечней и мирным Ставрополем.

14 июня 1995 года в тихий провинциальный Буденновск пришла война. Ночью 160 боевиков самого жестокого чеченского командира Басаева на трех КамАЗах и полицейской машине зашли в город. Вообще они рвались в Москву и благополучно проехали 62 блокпоста российских силовиков, давали взятки, чтоб не досматривали грузовики с табличками «Груз 200».

А перед Буденновском у них потребовали документы. Тогда басаевцы расстреляли патрульных, захватили отдел милиции, взяли сотни горожан в плен и заперли в центральном корпусе краевой больницы. Там уже были 650 пациентов, из них в родильном отделении — почти 150, и 450 врачей и медработников.

Сразу — заминировали подвалы с запасами кислорода в баллонах.

Сразу — для устрашения — расстреляли 6 человек.

И сразу выдвинут ультиматум: или они уничтожат заложников, или федеральные войска выводят из Чечни.

Басаев требует журналистов.

Власти чуть промедлили — и в 17.15 террористы расстреливают пять человек.

Больница окружена войсками. Они видят: в окна, в качестве живого щита басаевцы поставили женщин из родильного отделения с простынями: «Не стреляйте!»

Два врача на время выходят из захваченной больницы, сообщают властям: если будет штурм — погибнут все. Корпус заминирован, в окнах, коридорах, на входе — преграды из больных, рожениц, родивших с грудничками.

В город прибывает уполномоченный по правам человека России Сергей Ковалев, его правая рука — подсудимый Орлов, депутаты Рыбаков, Курочкин, Борщев и другие. Им обещают, что штурма не будет. Они верят. Но это была дикая, трагичная ложь!

Ночью спецназ и одно из подразделений группы «Альфа» начинают штурм. Гибнет командир из «Альфы» майор Соловов, ведется шквальный огонь по окнам и стенам больницы из всех видов оружия.

Одной из первых гибнет поступившая накануне в родильное отделение женщина-милиционер — выстрел из подствольного гранатомета прошел сквозь нее и неродившегося младенца. Позже ее «посчитают» как только одного человека...

Правозащитники докладывают Черномырдину: был штурм, вопреки его указаниям. И получают от взбешенного этим провалившимся кровавым штурмом премьер-министра мандат на переговоры. Ковалев, Орлов, Рыбаков и другие члены группы идут в больницу, за их спинами замерли люди, журналисты, оцепление: все ждут, сейчас им в лицо или спину откроют огонь. Почти 700 метров они движутся к больнице, ощущая, как написал потом один из репортеров, «каждый шаг, как последний».

Здесь, в суде, мы допрашивали Юлия Рыбакова, в то время депутата Российской Думы.

— Что Вы увидели в больнице после неудавшегося штурма?

— Трупы. Мозги. Кровь. Тела в коридорах и палатах.

А еще — сотни смертельно испуганных, предынфарктных людей.

Вот в этой обстановке они начали свою битву за спасение жизней почти полутора тысяч человек.

Ложь и мерзость говорить, что группа Ковалева якобы сорвала штурм. Кроме того, что несколько безоружных людей не способны остановить армию, так и переговоры они начали — подчеркну это еще раз, — когда штурм был отбит, десятки людей, включая командира подразделения «Альфа», погибли.

Вот первый снимок, сделанный отчаянным профессионалом, специальным корреспондентом «Известий» Валерием Яковым. Вот Басаев, Ковалев, а вот — подсудимый Орлов. Это ключевой момент переговоров.

Правозащитники отказываются обсуждать с террористами вывод войск. Но обещают обсудить в разговоре с Черномырдиным прекращение огня в Чечне и перемирие. В знак готовности к переговорам они требуют от террористов отпустить 100 женщин из родильного блока.

Басаев ведет жесткий торг:

— Если выпущу женщин, останусь без прикрытия от огня. Так не пойдет. Что взамен?

И члены группы Ковалева, и подсудимый Орлов отвечают:

— Мы.

Они — Ковалев, Орлов, который как раз составлял основные пункты «Обязательств» сторон, Рыбаков — предложили себя вместо заложников.

Это было ценное предложение. «Несколько депутатов парламента вместо 100 баб...» — так гадко оценил их поступок Басаев.

Это первая победа Орлова и его товарищей.

Смотрите. Вот фото! 111 женщин выходят из больницы живыми! Их кошмар остается позади, там, в окровавленной больнице, и там же за них, вместо них остались абсолютно незнакомые этим женщинам, ужасно уставшие, смелые и твердые люди — Ковалев, Рыбаков, Борщев, Курочкин и вот этот подсудимый Орлов...

Потом все более-менее известно. Москва предоставила в обмен на освобождение оставшихся заложников шесть автобусов. Чтобы отпустили еще почти 1200 человек, группа Ковалева с подсудимым Орловым вынуждена вторично стать живым щитом и сесть в этих автобусах к окнам. Тогда, оказавшись в «Икарусах», они были уверены, что живыми теперь уже точно не останутся.

Здесь у них иллюзий не оставалось вообще. Эта колонна не могла дойти до Чечни. Ее должны разбомбить, взорвать, уничтожить террористов, ну и да, заложников, конечно, тоже...

Лишь случайность помогла избежать уничтожения террористов с заложниками — президент Северной Осетии Галазов выехал навстречу этим автобусам, чтоб не пропустить их на территорию республики, прямо к месту, где находилась западня.

Упомянутый мной блестящий военкор Яков тоже, как и другие журналисты, стал пассажиром той колонны.

Они спасли почти 1500 человек!

***

Погибли в Буденновске 129 человек, 18 милиционеров, 17 военных, 415 человек были ранены, уничтожено 17 террористов.

Спустя 9 лет, в Беслане, при совершении теракта с захватом школы № 1 было принято иное решение — начать штурм.

Там погибло 334 человека.

В их числе — 186 детей.

186 детей.

...Как сказал бы отец Антоний — у нас появились новые великомученики.

...А я б хотел, чтоб они оставались живыми. И не святыми, а обычными, грешными, счастливыми, богатыми или нищими, но теми, кто проживет свою жизнь...

Подсудимый Орлов и защищает это право на жизнь. Вот что такое «правозащитник».

И когда говорят, что правозащитная деятельность — антироссийская, хочу спросить: а смерть, репрессии, расстрелы, они, значит, на пользу России?

Никогда, вслед за подсудимым Орловым, я не поверю в это.

Поразительно, что, когда в окнах буденновской больницы под беспорядочным огнем падали мертвые женщины, не выпуская из рук простыни с надписями: «Не стреляйте», «Помогите!», «Отмените штурм!», рядом, по соседству, в небольшом русском городке на площади тоже собрались люди — они требовали штурма, и главный лозунг у них был такой понятный: «Уничтожить террористов!»

Так у нас часто бывает, когда жертвы молят о спасении, а те, чьи жизни в безопасности, требуют победы любой ценой.

Орлов всегда — на стороне жертв. Это его принцип.

И еще один, общий для российских правозащитников: ты можешь рисковать только своей жизнью, но никогда — жизнью другого человека.

Наши журналисты недавно нашли тех, кого спасли группа Ковалева и этот подсудимый Орлов. Живы многие врачи, почти у всех грудных младенцев Буденновска растут уже свои дети.

Когда говорят: «жизнь продолжается», это не вся правда. Не сама по себе продолжается жизнь. Ее спасли и дали возможность продолжаться такие, как подсудимый.

Иногда я думаю — и в этом нет неуважения к суду, — что это мы должны встать перед ним, а не он перед нами.

И самое последнее.

Переговоры, которые провели эти гражданские люди, опираясь на свою волю, твердость и гуманизм, признаны, безусловно, успешными.

— Была снижена категоричность выдвигаемых террористами требований.

— Уменьшилось количество агрессии и угроз.

— С момента начала переговоров никто не был убит — ни военнослужащие, ни заложники, ни участники переговоров.

Опыт этих переговоров изучен и учтен спецслужбами.

Так что, спасибо, подсудимый!

Глава 4. «Суд не может работать нотариусом у тайной полиции»

Ваша честь, я читал текст, за который сейчас судят Олега Орлова, глазами главного редактора с 30-летним стажем.

Главная идея этого текста не вызывает у меня сомнения.

Орлов говорит о конституционных основах существования государства. О правах и свободах человека. Олег Орлов прямо и внятно защищает и реализует 55-ю статью Конституции России: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина».

Но военные действия (СВО) ограничили и права, и свободы человека и гражданина.

Что там говорить, практически перестала действовать 29-я статья Конституции, по которой, цитирую, «никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу о них». И далее: «Каждый имеет право свободно <…> распространять информацию любым законным способом <…>. Цензура запрещается».

Государство начало военные действия на территории соседней страны.

Продолжая традицию создателя «Мемориала» академика Андрея Сахарова, призвавшего правительство СССР остановить кровавую войну в Афганистане, нынешний руководитель «Мемориала» Орлов предостерег вслед за великим мыслителем нас, страну, власть, от повторения военной катастрофы.

Он прямо предупреждает, что эти действия приведут к реваншу «темных сил», к проявлениям фашизма.

И мы видим, что Сахаров оказался прав, абсолютно прав тогда, предупреждая, что СССР подорвет свое существование, а Орлов прав сейчас, предупреждая об опасности темных, профашистских сил. Смотрите сами.

Идеолог фашизма Дугин прямо призывал к «заре кровавого русского фашизма» 10 лет назад, а сейчас на главном правительственном ресурсе он открыто провозгласил начало эпохи массовых репрессий против сторонников мира!

Сторонники самых жестоких военных методов ведения СВО подняли мятеж. Напали и захватили город. Сбили самолеты и вертолеты. Потребовали выдать им на расправу министра обороны.

Они не понесли никакой официальной ответственности.

А мы тут судим Орлова за то, что он именно о подобном возникновении хунты нас и предупреждал!

Олег Орлов всю жизнь спасал жизни людей. Утверждал: патриотизм — это любовь к своей стране, а не ненависть к другим странам. Выступал противником насилия. Теперь мы судим его за то, что он прав!

Те, кто доносил на Орлова, как раз и есть сторонники и поклонники фашизма.

Я тоже виноват перед Орловым.

Я задавал здесь и продолжаю задавать себе вопрос: напечатал бы я тогда, в марте 2022 года, статью Орлова, которая спустя год с небольшим, сбылась, оказалась пророческой?

Нет, я бы не сделал этого. Я бы испугался последствий. Тех, что сейчас произошли с Орловым. Я бы побоялся преследования журналистов газеты, хотя к тому времени «Новая» уже была закрыта.

Как и Сахаров, Орлов вышел один. За страну. За ее будущее. Против массовых смертей жителей наших стран, России и Украины. Против КОНФИСКАЦИИ будущего.

Право на собственное мнение — хребет демократии.

Именно это убеждение, а не желание «дискредитации» чего бы то ни было вело пером Орлова.

...Я много здесь говорил. Но вот — последний абзац.

Его можно считать коротким, но исключительно понятным заключительным словом.

Короткий вариант моей речи таков.

Ваша честь!

Олег Орлов предупреждал нас о реваншизме, об опасностях мятежа «темных сил», о фашизме.

Он оказался полностью прав.

Статья Олега Орлова враждебна насилию, а не России!

Олег Орлов неподсуден.

Обвинение пыталось криминализовать его некриминальное поведение. Да еще и негодными методами.

Суд не может стать нотариатом для следствия!

Нет наказания без преступления!

Ваша честь! Олега Орлова судят только за то, что он соблюдал Конституцию!

Его можно посадить только вместе с ней! (Передаю Олегу Конституцию РФ.)

Уважаемый суд! Олег Орлов должен быть полностью оправдан.

* Минюст РФ считает «иноагентом».
** См. «Звездные войны»