27 октября 1986 годА

Лигачев. Хочу поделиться некоторыми соображениями по идеологическим вопросам. Каждый из нас сейчас ощущает, что политика партии вызвала большой подъем среди интеллигенции. Мы получили серьезную поддержку со стороны деятелей культуры, писателей, художников, журналистов. Но нельзя не видеть того, что некоторые творческие работники пытаются затянуть нас в решение таких вопросов, возврат к которым не давал бы нам серьезно работать над перестройкой. Скажем, Евтушенко заявляет, что мы должны пересмотреть не только сегодняшний и завтрашний наш день, но и прошлый. К этому же нас тянет и Вознесенский. Я прочитал недавно неопубликованный роман Рыбакова «Дети Арбата». Смысл этой огромной рукописи в 1500 страниц сводится к обличению Сталина и всей нашей предвоенной политики. Сталин изображается здесь обличающим Ленина в ошибках, непозволительно отзывающимся о русском, грузинском, еврейском народах, в искаженном свете подается версия об убийстве Кирова, смакуется жизнь «золотой» молодежи довоенного периода и, наконец, всемерно нагнетаются все проблемы, связанные с репрессиями периода культа личности. Ясно, что такой роман публиковать нельзя, хотя Рыбаков и грозит передать его за рубеж. Но я хочу разобраться, кто дал разрешение журналу «Дружба народов» печатать сообщение о том, что роман «Дети Арбата» будет публиковаться в этом журнале. Что стоит за таким разрешением?

Много шума сейчас поднято вокруг имени поэта Гумилева. По всей видимости, он был неправильно осужден и расстрелян. Но надо ли первому секретарю Союза писателей СССР посвящать Гумилеву огромную развернутую статью, воскрешать все вопросы, которые давно нагнетает антисоветская пресса?

Нельзя не обратить также внимания и на то, что, когда мы стали браться за нравственное обновление общества, некоторые наши крупные писатели, такие как Айтматов, Астафьев, Быков, ударились в другую крайность — в религиозность, богоискательство, доказывают, что зло всегда преобладало над добром, а добро, как Христос, было беззащитным.

Громыко. Просто ударились в мистику.

Лигачев. Айтматов зовет к Христу, Бондарев зовет к протопопу Аввакуму. Конечно, мы не можем проходить мимо такого рода явлений. Надо работать с писателями. А это народ особый, я бы сказал, народ штучный. И с каждым надо работать по-своему.

Горбачев. Нам надо делать так, чтобы большинству вопросов литературного творчества, оценку произведений давали сами художники, их творческие союзы, а не Комитет государственной безопасности или Центральный комитет.

…Запад сейчас обвиняет нас в том, что мы не заняли четкой позиции в художественной литературе, что у нас, мол, нет таких решений, какими были решения ЦК по журналам «Звезда» и «Ленинград». В общем, нас провоцируют на то, чтобы мы влезли в спор с художественной интеллигенцией, чтобы ЦК диктовал, какое произведение удачно, а какое нет. Мы на эту провокацию не пойдем. Надо, чтобы оценка художественного творчества шла от самих художников, делалась через них под руководством партии, под ее контролем.

Чебриков. Уверен, что та линия, которую избрало Политбюро, совершенно правильная и научно обоснованная. Конечно, всем нам хочется, чтобы все шло побыстрее, чтобы поскорее чувствовались результаты. Но так не бывает. Не все идет просто и гладко. Возьмем такой вопрос, как говорится, из жизни. Образовались большие очереди за водкой. Кое-где количество таких очередей может перерасти в качество. Становится пенсионер в очередь ранним утром, потом продает эту очередь за 5 руб. Тот, кто становится на его место, покупает десять бутылок водки и потом каждую продает за 20 руб. В очередях идут разные разговоры, и главным образом ругают, естественно, вас, Михаил Сергеевич. Да еще в присутствии оцепления милиции.

Второй вопрос. По крохам собираем валюту для закупок по импорту. Мы действительно экономим здесь на каждом грамме золота. Но вот в Комитете государственной безопасности мы недавно получили данные о том, что часть наших ювелирных изделий, которые выпускаются соответствующими заводами Минприбора, может купить только взяточник, казнокрад. Они стоят 10–15 тыс. руб. И все равно на заводе продолжают выпускать эти изделия, которые, за отсутствием сбыта, потом ложатся мертвым грузом в Гохран Министерства финансов. Мы получаем немало алмазов и торгуем ими на внешнем рынке. Но ведь алмаз в сотню раз дешевле бриллианта. Почему мы не можем сами гранить наши алмазы, делать их бриллиантами и продавать на внешнем рынке? Получается, что у нас под ногами богатство, которое мы топчем, и всему мешают привычки.

Третье. У нас на глазах идет демократизация общества. Это нужный процесс. Он сказывается и в том, что за последний год мы привлекли к уголовной ответственности просто единицы людей, занимающихся антигосударственной деятельностью. Главную, трудную проблему составляют для нас сейчас люди с нарушенной психикой. Именно они занимаются расклеиванием листовок, собиранием и рассылкой всякого рода антисоветских фальшивок.

Что касается писем о культе личности, то я думаю, что здесь большинство людей пишут в Центральный комитет, прежде всего, в целях профилактики. Они боятся повторения репрессий. Хуже обстоит дело с тем, что наши толстые журналы стали буквально соревноваться, кто, если можно так сказать, сильнее «плюнет» в советскую власть. Многие писатели стараются сейчас, как они сами говорят, рассчитаться с советской властью за беды своих родителей. Покойный Юрий Трифонов заявлял, что он никогда не простит советской власти репрессий, примененных к его реабилитированному отцу. Евгений Евтушенко мстит нам за двух своих репрессированных дедов. Кое-кто сейчас стал предлагать опубликовать неизданные произведения Твардовского в защиту кулачества.

Горбачев. Да, я всегда испытывал очень сложные чувства, когда читал произведения Василя Быкова, особенно его «Знак беды», отмеченный Ленинской премией. Недавно я беседовал с руководителем Союза кинематографистов Элемом Климовым. Я ему сказал: нам в искусстве нужна правда, но полная правда, а не полуправда. Надо показывать деревню такой, какая она есть на самом деле: не заменять одну неправду или полуправду другой.

Чебриков. Я не за то, чтобы писались оды в честь прошлого или настоящего, но если мы выпустим из-под контроля литературный процесс, то получится, что за 70 лет советской власти у нас не было ни одного светлого дня.

Горбачев. К пересмотру учебников по нашей истории надо подойти взвешенно, с позиций правды.

Шеварднадзе. Любые самые хорошие идеи можно загубить, если не навести должного порядка в обслуживании людей, в снабжении их самым необходимым.

Очень наболел вопрос о нашей денежной системе, о финансовом механизме. Всё ли мы здесь знаем? Обо всем ли может судить квалифицированно каждый член Политбюро? Ведь финансы — это зеркало, в котором отражается вся жизнь общества. Можем ли мы судить трезво и ясно, на что мы способны, что мы можем себе позволить, какой груз можем взять на себя? Можем ли мы, к слову сказать, тащить такой неимоверный груз по укреплению обороны страны, где мы обычно денег не считаем? Мне кажется, что обстановка в этой сфере более чем тревожная.

…Самоуправление, о котором мы говорим, будет нести с собой не только развитие инициативы, но и ряд противоречий, трудностей, неувязок. Всем надо серьезно думать об этих вещах.

Горбачев. А вообще поменьше надо ахать по поводу и без повода. Такой подход не политический, он связан с обывательской психологией. На все явления жизни, на все ее противоречия мы должны реагировать, прежде всего, политически и не доводить дело до запретов. Надо умело вести диалог, работать с литераторами, общественностью, а не запрещать и не закрывать журналы, общественные объединения и т.д.

Громыко. Я хочу добавить несколько слов.

…Некоторые писатели пытаются смаковать репрессии, всякого рода безобразия и т.д. Был, например, такой казус с Фурцевой, когда она пыталась в состоянии нервного потрясения вскрыть себе вены. Так даже над этим фактом решил поиздеваться в своей поэме Евтушенко, а заодно и бросить тень на всю нашу политику, на всю когорту большевиков, проводивших, бесспорно, огромную работу в то время. Я согласен, что, видимо, жестковато поступили в свое время с Ахматовой, Цветаевой, Мандельштамом, но нельзя же, как это делается теперь, превращать их в иконы.

У меня был такой случай в Вашингтоне давно, где-то в конце войны, когда наши войска были уже под Берлином. Во время приема в нашем посольстве ко мне подошел человек и сказал, что он Питирим Сорокин. Как известно, этот Питирим Сорокин — известный философ — был начальником секретариата в правительстве Керенского, заядлым контрреволюционером, который был приговорен советским судом к смертной казни. Но Ленин, как мне заявил Сорокин, его помиловал. Значит, Владимир Ильич умел гибко работать с интеллигенцией. Так и должен работать наш Центральный Комитет. И здесь мы несем большую ответственность перед народом и перед историей.

Видимо, члены Политбюро недавно читали разосланный нам документ, в котором товарищ Никонов (президент ВАСХНИЛ) предлагает реабилитировать русских буржуазных экономистов Чаянова, Кондратьева, Челинцева и Макарова. Разве можно это делать? Это были махровые защитники кулачества, против которых выступал Ленин. Хотя они и утверждали, что их идеи использовались при разработке нашего кооперативного плана. Мне самому, когда я преподавал политэкономию, приходилось разоблачать этих горе-теоретиков, выступавших главным образом под флагом защиты кулачества и свободного хуторского хозяйства. А теперь нам предлагают, видите ли, реабилитировать этих буржуазных лжеученых. Естественно, на это идти нельзя. И вообще в решении таких вопросов мы должны быть предельно осторожны и сдержанны. Надо уметь правильно оценивать прошлое.

Горбачев. Мне бы не хотелось здесь делать обширное заключение. Вы сами видите, во что вылился этот наш очень доверительный и откровенный разговор. Речь пошла в целом о деятельности ЦК, Политбюро, о нашем курсе, о позициях по многим и многим актуальным вопросам. Главное состоит в том, чтобы у нас не было расхождений в оценке значения основной стратегии, которую мы предложили нашему народу. Мы еще глубже стали понимать, что это не импровизация и не озарение. Это обдуманная, научно обоснованная позиция партии, ее стратегическая линия. Никакой убедительной альтернативы этому курсу мы не видели и не видим. Причем ясно, что речь идет не о косметике. Курс на перестройку затрагивает сами основы жизни общества, наиболее злободневные проблемы сегодняшнего и завтрашнего дня, глобальные вопросы внутренней и внешней политики.

Из книги: В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). М.: 2008. С. 94–98.