Встреча Михаила Горбачева и Бориса Ельцина с депутатами Российского парламента, 1991 год. Фото: Юрий Лизунов, Александр Чумичев / Фотохроника ТАСС
Накануне Горбачев виделся с Явлинским, Ревенко и В.Ф. Яковлевым. Обсуждали, что делать после выступления Ельцина на Съезде народных депутатов РСФСР с программой реформ и особых полномочий на переходный период, о его намерении объявить Госбанк СССР российским, сократить на 90% численность МИДа, распустить союзные министерства, перестать содержать их и т.д., что напугало республики, привело в смущение и Запад.
2 ноября Горбачев встречался с Ельциным, а затем позвал Шахназарова с Ревенко и рассказал, что и как было.
Горбачев (Ельцину). Давай по-мужски. Ты меняешь политику, уходишь от всего, о чем мы условились. А раз так — теряют смысл и Госсовет, и Экономическое сообщество. Я подаю в отставку. Бери вожжи в руки, раз тебе этого хочется, правь в одиночку. Я в этой кутерьме участвовать не буду. Скажу всем так: вот, друзья, лидеры 15 республик, я вас подвел к независимости, теперь, похоже, вам Союз больше не нужен. Что ж, живите дальше, как заблагорассудится, а меня увольте.
Ельцин стал горячо доказывать, что политику менять не собирается, верен обязательствам, слово у него твердое. Тогда я его спросил: значит ли это, что он согласует свои реформы с республиками? Обязательно, отвечал он, я их только решил прижать: дескать, не будете следовать за Россией в реформах — нам придется делать все без вас, и уж тогда не посетуйте, будем блюсти прежде всего свой интерес. Так что в ближайшие дни все согласуем, им деваться некуда.
Ладно, пошли дальше. Ты понимаешь, говорю я ему, что значит, когда Козырев заявляет, что обойдется без союзного МИДа? Кто будет участвовать в Хельсинкском процессе, представительствовать в ООН, вести разоруженческие дела? Ведь все это требует и опыта, и знаний кадров, а главное — права выступать от всех республик.
Ельцин согласился, сказал, что насчет сокращения на 90% мидовского персонала — это был образ, примерная цифра. Можно и не на 90, а, скажем, на 70. «Ой, Борис, — возразил я ему, — кто-то тебя все время подначивает, толкает на крайние заявления, а потом тебе же приходится отступать. Зачем это, будь аккуратнее в словесных заявлениях. МИД — это ведь русские люди, мощное, можно сказать, столетиями формировавшееся учреждение. Так зачем же его разорять? Уж лучше возьми целиком в Россию. Придет момент, так и будет. Но сейчас-то надо беречь».
Ельцин и с этим согласился. Так что по всем пунктам обещал действовать согласованно и ретировался.
Между тем я слушал его и думал: лукавит, завтра опять что-нибудь эдакое вытворит. Да что завтра!
Ельцин и Горбачев. Фото: Юрий Лизунов, Александр Чумичев / Фотохроника ТАСС
Он божился, что будет вести дело разумно, а в папке бумаг к заседанию Госсовета 4 ноября лежит его обращение к президенту СССР с требованием передать России все торгпредства. Без каких-либо обещаний компенсировать другим республикам их долю; даже не потрудилась его молодая ватага напрячь мозги и выдавить два-три приличных довода. Просто так: мы забираем — и все! Вообще все сильнее ощущается невысокий класс этих «ребятишек», как их обозвал Хасбулатов. Однако сам вполне из того же разлива. Честное слово, и наша команда не безгреховна, но та такое натворит, что страна еще содрогнется и вздыбится.
