Раиса Максимовна Горбачева не готовилась к роли первой леди Советского Союза. Как она говорила позже, не было ни традиций, ни самого статуса. Роль первой леди вырастала из ее характера и жизненного опыта, из культуры, которую она впитала. В интервью, оказавшемся последним в ее жизни, Раиса Максимовна говорила: «Существует разный тип женщин. Кто-то может посвятить себя полностью семье, и этого достаточно. А я всегда нуждалась в самореализации. Но когда Михаил Сергеевич стал генеральным секретарем, свою работу мне пришлось оставить. И только общественная деятельность в Москве помогла мне с этим смириться».

В этом выразилась не только ее личная уникальность, но и то, что она опиралась на мощную культурную традицию, созданную теми российскими женщинами, которые, по выражению Николая Семеновича Лескова, «стремились в широкий мир мысли и самостоятельного труда». Эти женщины оставались центром своей семьи, но и внесли свой особый, исключительно важный вклад в российскую культуру. Они обогащали и развивали ее. Раиса Максимовна возрождала и продолжала их традицию.

Характер этих женщин формировался в соответствии с ясными нравственными ориентирами: деятельная любовь к близким, сочувствие страждущим, ценности личного достоинства, образования, просвещения и общественного служения. Этот тип женщины вошел в нашу культуру и стал одним из национальных символов. Он отчетливо проявился в поколении шестидесятников, к которому принадлежали Раиса Максимовна и Михаил Сергеевич Горбачевы.

Хорошо известно, что публичное появление Раисы Горбачевой вызвало огромный интерес в мире и неожиданно острую, противоречивую реакцию советских людей. Эта реакция до сих пор остается культурным феноменом, отразившим причудливое соединение власти стереотипов и открытости новому, неверие людей в перемены и надежду на них.

Хотя слово «публичность» еще не вошло в перестроечный лексикон, его заменило слово «гласность» (см. сноску 1). В политике гласности соединялись просвещение и публичность — открытие информации и свобода мыслить и высказываться. СМИ превращались в дискуссионную трибуну — обсуждалось все, что происходило в стране, и одновременно хлынул поток дезинформации, слухов, сплетен, версий, которые заполняли СМИ, особенно региональные, передавались из уст в уста. Хотя понятие «постправда», обозначающее этот способ создания общественного мнения, появилось только в начале 90-х годов, он все активнее использовался в конце 80-х, по мере того как в ходе перестройки усиливались противостояние и борьба групповых интересов.

Отношение общества к Раисе Горбачевой было явлением этой новой культуры публичности, выраставшей в ответ на горбачевскую гласность.

Спустя почти 40 лет, прошедших с начала перестройки, это отношение соотечественников к совершенно необычной по советским меркам жене главы государства описывается в СМИ и социальных сетях почти исключительно как «нелюбовь», «неприязнь и даже ненависть» или как зависть, недоверие и раздражение советских людей, «в то время как Запад ею восхищался» (см. сноску 2).

Отмечают, что после отставки М.С. Горбачева «ее просто забыли», а неприязненное отношение к ней «изменилось лишь в 1999 году, когда стало известно, что она больна лейкозом» (см. сноску 3).

Однако восприятие Раисы Максимовны современниками и, прежде всего, современницами было сложнее, чем принято представлять, ее образ первой леди вошел в российскую культуру, а ее личность стала одной из значительных, знаковых женских личностей в истории ХХ века.

«Сочувствие, острое любопытство, недобрый интерес»

В декабре 1990 года в журнале «Крестьянка», одном из двух главных вместе с «Работницей» журналов для советских женщин, появилась статья «Жена Президента — кто она?». Автором статьи, написанной в жанре письма в журнал, была врач-педиатр из Ставрополя Лидия Александровна Будыка, дружившая с Горбачевыми в течение тридцати лет.

В перестройку тираж «Крестьянки» составлял 20 миллионов экземпляров, это было массовое издание, его читали женщины всех возрастов и даже мужчины. Что еще важнее — читатели доверяли «Крестьянке».

В ответ на статью пришло много писем — главным образом из провинции, от женщин (единицы — от мужчин) со всех концов страны — письма сохранились в архиве Горбачев-Фонда. Часть из них адресованы автору статьи, но большинство — Раисе Максимовне. Среди них есть, конечно, резкие, возмущенные, но их меньше, чем тех, в которых люди размышляют и спорят.

Сама Лидия Будыка объясняла, что не могла промолчать, слыша «домыслы, сплетни», которые идут «набирающим силу потоком» и закрепляют «в общественном сознании умело сконструированный образ» жены президента. Автор статьи была уверена, что все это — результат политической интриги, цель которой «сделать больно Михаилу Сергеевичу», и что поэтому «используются «самиздат» и различные вымышленные «автобиографии», по сходной цене продающиеся в Москве и других городах».

Лидия Будыка рассказала о Раисе Горбачевой, какой она ее знала, — о ее любви и преданности близким, искреннем сочувствии людям и готовности им помочь, о ее благотворительной деятельности, огромной общественной работе, которую она ведет в Фонде культуры. О том, что свои столь часто обсуждаемые и осуждаемые людьми наряды «она шьет на деньги из семейного бюджета, не имея права, по жесткому протоколу, дважды показаться в официальной обстановке в одном и том же туалете».

Эта статья в «Крестьянке» была неожиданным для советской перестроечной прессы высказыванием о том, почему люди так легко доверяют непроверенным слухам и откровенной клевете о жене президента. Лидия Будыка считала, что причина кроется в огромности разрыва между реальной жизнью обыкновенных людей с ее бесконечными трудностями, бедностью, нерешаемыми проблемами — и жизнью «из мечты», доступной лишь избранным. «Тысячи сплетен, которые раздаются в адрес Раисы Максимовны, кроме зависти, а иногда и ненависти вызваны простым наивным желанием людей верить в возможность существования хотя бы где-то совершенно сказочной, беззаботной, легкой жизни, в которой ни проблем, ни горьких разочарований, ни болезней, ни смерти близких людей».

Подобное объяснение «острого любопытства» и «недоброго интереса» к Раисе Максимовне не столько связано с трудностями перестроечного времени, сколько основано на глубоко укорененных массовых представлениях об устройстве общества. Советские люди не особенно интересовались проблемами, которые приходилось решать реальной Раисе Горбачевой, и ее добрыми делами, поскольку были уверены в существовании «рая», пропуск в который дает только обладание властью и привилегиями. И советские люди — даже те, что сочувствовали жене президента, — помещали ее в центр картины несправедливого, но узаконенного социального неравенства, невозможности что-то изменить в стране и собственной жизни, хотя это противоречило посланию, с которым обращался к обществу Горбачев.

Письма, пришедшие в «Крестьянку», датированы январем и февралем 1991 года, то есть временем, когда шел последний, самый трудный и трагический этап перестройки. С начала 1990 года в обществе усиливался раскол по поводу выбранного Горбачевым политического курса. Опросы тогдашнего ВЦИОМа показывали, что доля поддерживающих курс перестройки (33%) сравнялась с долями не поддерживающих его (33%) и тех, кто «не мог сказать определенно» (34%).

Из писем в «Крестьянку» становится очевидно, что отношение людей к Раисе Горбачевой выступало своего рода барометром ситуации и отражало глубину противостояния в обществе. К тому времени советские люди уже понимали, что Раиса и Михаил Горбачевы не только супруги, но и соратники. Переживали за них и защищали, просили Раису Максимовну объяснить «нынешнюю политику партии» или откровенно критиковали и осуждали.

Разрушавшая стереотипы

Автор недавнего документального фильма «Горбачева. Первая леди СССР» (2024 г.) журналистка Когершын Сагиева, родившаяся в перестройку, говорит, что «Раиса Горбачева не была примером для своих современниц, ее многие не понимали. Она опередила свое время» (см. сноску 4).

Действительно, явление Раисы Горбачевой оказалось для советского общества и непосредственно для женщин — вызовом из будущего. Советскому обществу были тогда известны и понятны две женские роли — семейная и трудовая, — объединенные общим понятием «работающая мать». Образ «первой леди» вызывал у одних — восхищение умом, обаянием, безупречным вкусом Раисы Горбачевой и гордость «за наших женщин», за страну, которую она с блеском представляет, сопровождая Михаила Горбачева в зарубежных поездках. У других — недоумение и отторжение. У третьих — сочувствие к Раисе Максимовне, которая, в отличие от прежних жен глав советского государства, решилась покинуть зону комфорта и «быть на виду».

Традиции участия женщин в публичной жизни, которые существовали в России, в том числе в Советской России в ее начальные годы, были подавлены и заменены официальным представительством женщин, назначенных и контролируемых государственной властью. Увидев по телевизору, что Раиса Горбачева, всегда находясь рядом с президентом во время его поездок и встреч, сама вступает в разговор, читатели статьи разделились на принимающих поведение первой леди с нескрываемой радостью, явным одобрением, смешанным порой с удивлением перед ее смелостью, — и на раздраженно осуждающих ее, нарушившую границы дозволенного и привычного.

Советские люди сразу почувствовали, что публичность первой леди, как и горбачевская гласность, разрушает одно из главных табу — сохранение закрытости, «таинственности» власти, делавших ее непостижимой для простых граждан, обеспечивавших ее носителям авторитет и право на истину, которое нельзя оспорить. Оказалось, однако, что открытая и достоверная информация о людях власти нужна многим, поскольку «нам совсем не все равно, кто управляет нашей Родиной» (читательница из Краснодара). В письмах в «Крестьянку» это проходит сквозной темой.

Есть те, кто признается, что не может разобраться, «где же правда (которая вообще-то не очень волнует сегодня) — у Ельцина Б.Н. в «Исповеди на заданную тему», где он пишет о привычке Раисы Горбачевой к роскоши, дачах в Сочи и Форосе, или в публикации «Крестьянки»?» (читательница из Одессы). Но таких писем единицы.

Те, кто поверил статье «Жена Президента — кто она?» — таких писем большинство, — благодарят автора и убеждены, что слухи о Раисе Горбачевой связаны с недостаточностью информации о ней, а это используют политические противники Горбачева и «те, кому перестройка как бельмо в глазу». «Идет самая настоящая травля Президента и его жены», — пишет читатель из Новосибирска. «Где люди, окружающие жену Президента и знающие правду о ней? Почему вы молчите?» — негодует читательница из Днепропетровской области. «Этак ведь может сложиться впечатление, что весь народ кипит ненавистью к чете Горбачевых. А это совсем не так», — уверена читательница из Хабаровского края. «Удивляюсь, что нет людей, которые в открытую защищают Михаила Сергеевича и Раису Максимовну. Спасибо, хотя бы за границей защищают, значит, они умнее нас, а это обидно», — грустно замечает читательница из Донецкой области.

Прочитав статью в «Крестьянке», Раису Максимовну иногда защищали даже те, кто, как читательница из Кустанайской области, недоумевал по поводу открытости информации о семье президента и даже предупреждал: «Если бы эти недоумки спросили, кто жена у Сталина, он бы, наверное, обеспечил им 10 лет за решеткой. И почему-то не спрашивали ни у Хрущева, ни у Брежнева, ни у Кунаева, кто были их жены».

Но большинство было уверено, что следует больше писать о Раисе Максимовне и приводить факты, которые заставят молчать злопыхателей.

Становится очевидно, что позитивный потенциал публичного образа Раисы Горбачевой был недооценен реформаторами во власти. Возможно, они не понимали тогда значения личности Раисы Максимовны и того, что она могла бы влиять на общественное мнение в пользу перестройки. Или не были уверены в том, что роль первой леди естественна и органична для нового времени, и не допускали, что советское общество может быть открыто к серьезному разговору о жене президента, а не только осуждает и отторгает ее.

Книга Р.М. Горбачевой «Я надеюсь» была издана только в 1991 году тиражом 200 000 экземпляров — это было слишком мало для огромной страны.

Раиса Максимовна говорила: «Моя биография типична для женщины моего поколения». Но ее биография оказалась совершенно особенной.

Но она была женой главы Советского государства, который осуществлял эпохальные преобразования, — и она была его самым близким другом, соратницей, разделявшей его убеждения и разделившей его судьбу.

Первая леди СССР сыграла самостоятельную, исключительно важную роль в культурной революции, которая совершилась в перестройку. Она принадлежит к тем, кто был лицом этой революции и выразил дух времени.

«Клуб Раисы Максимовны»

Ее жизнь после перестройки оказалась короткой, но до самого конца Раиса Горбачева оставалась женщиной поколения хрущевской «оттепели», которая всегда стремилась выразиться, осуществиться — и которой это удалось.

В 90-е годы к Раисе Максимовне регулярно приходили письма от российских женщин, предлагавших создать общественный дискуссионный клуб. Летом 1997 года началась работа над «Клубом Раисы Максимовны» (см. сноску 5). Он стал ее последним проектом, в нем соединилось то, что в течение многих лет составляло ее интеллектуальный и общественный интерес. Это определило и подход Клуба. Он состоял в том, чтобы сформулировать конкретную социальную проблему, выявить отношение к ней общественности и государства, найти тех, кто пытается решить проблему практически, дать этим людям возможность встретиться на площадке Клуба. Направление его деятельности с самого начала было определено Раисой Горбачевой как «дискуссионный клуб с конкретной задачей — точечная помощь».

По своему составу «Клуб Раисы Максимовны» не был исключительно «женским» — в нем участвовали и женщины, и мужчины. Но с самого начала Клуб выступал площадкой, на которой обсуждались проблемы общества в их нерасторжимой связи с жизнью женщин, детей, семьи. Раиса Максимовна сформулировала это очень ясно:

Таким образом, Клуб должен был стать публичной трибуной, с которой звучала позиция женщин по вопросам, требующим внимания и практического участия государства и общественности.

То, что это востребовано временем, показала уже первая организованная Клубом конференция-дискуссия «Современная Россия: взгляд женщины». 30 октября 1997 года на нее собралось около ста человек — ученые, деятели культуры, представители духовенства, активистки более чем сорока общественных женских организаций, журналисты.

Выступавшие говорили о том, что гендерное неравенство усиливается, что в постсоветском обществе у подавляющего большинства женщин резко сокращаются возможности поддерживать баланс семьи и работы. Приводились данные исследований, которые показывали, что женщины все хуже справляются с пресловутой «двойной занятостью» и с нарастающей тревогой, со страхом думают о будущем.

Семья сохраняла самый высокий ранг на шкале ценностей, но женщины выступали за более сбалансированное распределение ролей в семье и обществе. Все чаще, особенно в крупных городах, они высказывались за то, чтобы иметь возможность влиять на принятие политических решений, непосредственно касающихся их жизни.

Что положение женщины в публичном пространстве остается маргинальным — ее голос не слышен, ее проблемы, как и проблемы семьи, остаются на периферии внимания государства и общества.

В конце 90-х все более тревожной становилась ситуация, в которой оказалось юное российское поколение — дети и подростки. Тема поколения, взросление которого пришлось на время социального и культурного перелома, нуждалась в особом внимании общества и государства. Проблемы постсоветского детства надо было сделать видимыми, а значит, заявить публично о том, что представляет реальную опасность.

1. «Российские реалии: чего мы больше всего боимся, воспитывая детей?
2. Появится ли «потерянное поколение»?
3. Чего мы ждем от детей, какие модели успеха им предлагаем?
4. Что мы делаем для будущего детей?» — эти вопросы были поставлены в дискуссии Клуба «Наши дети: образ будущего и практика воспитания» (18 февраля 1998 г.).

В дискуссии отчетливо прозвучало: одной из самых опасных тенденций стало то, что социальное неблагополучие семей превратилось в массовое явление. Принимая это как неизбежность, и взрослые, и юные, занятые выживанием, но вынужденные принимать новые потребительские стандарты, теряют ориентиры. Ситуация ухудшалась благодаря безудержной коммерциализации СМИ, адресованных детям и подросткам,

Лейтмотивом выступлений была тревога о том, что социальная и психологическая уязвимость детей возрастает, что общественности не удается влиять на государство — заставить его развернуться в направлении интересов детей и, следовательно, в направлении интересов большинства населения.

При этом решение почти любого из вопросов детства зависело от совместных усилий государства и общества. Для этого государство должно было услышать общество, признать в общественности партнера, имеющего собственное видение и позицию, которую необходимо обсуждать и учитывать. В свою очередь, общественность должна была осознать свою самостоятельность, отказавшись от роли просителя, и обосновать собственные подходы к решению проблем детства.

Подобного опыта не было ни у постсоветского государства, ни у общественности, от лица которой говорили почти все выступавшие.

Тем не менее авторам и организаторам конкретных проектов, работавших с детьми, была необходима публичная трибуна. Им был важен разговор с экспертами, чтобы развиваться, выйти на новый уровень понимания ситуации, которую они пытались изменить в интересах детей. Поэтому избранный Клубом подход — объединение экспертов, исследователей и практиков — был востребован. Об этом Раиса Максимовна Горбачева говорила, подводя итог обсуждению: «Сегодня фактически общество выживает. Надо что-то делать, чтобы это состояние выживания не стало нашим постоянным состоянием. Задача, которую берет на себя Клуб, — будить общество и рождать, может быть, в обмене мнениями новые смысловые точки, а отсюда и новые действия в обществе в решении тех проблем, которые мы обсуждаем».

Продолжением темы детства стала дискуссия «Покинутые дети: завтра будет поздно». «Клуб Раисы Максимовны» провел ее 4 июня 1998 года совместно с Международным институтом «Молодежь за культуру мира и демократию» и редакцией «Новой газеты». Дискуссии предшествовал научно-практический семинар. На нем искали конкретные пути решения проблемы беспризорности, которая стала одним из самых болезненных и опасных явлений в 90-е.

В Обращении, подготовленном по итогам дискуссии, перечислялись конкретные предложения по организации работы с детьми и была заявлена позиция общественности:

Через год, 24 июня 1999 года, был принят Федеральный закон № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

Тема участия женщин в общественной жизни и политике была постоянной в повестке «Клуба Раисы Максимовны». В 90-е годы она обсуждалась в публичном пространстве благодаря усилиям активисток независимых женских организаций и ученых, развивших академические гендерные исследования в России. И те и другие участвовали в дискуссиях Клуба. Начиная одну из них, «Женщина и власть» (11 декабря 1998 г.), Раиса Горбачева сказала:

На конференции «Женщины и массмедиа», организованной Клубом 22 февраля 1999 года, Раиса Максимовна Горбачева поставила вопрос о необходимости союза женских организаций и журналистики, без чего трудно добиться реального влияния женщин:

Весной 1999 года Раиса Максимовна Горбачева поддержала идею проведения в Москве международной конференции «Человек и семья: преодоление насилия». Эту конференцию, посвященную памяти Раисы Максимовны, в мае 2000 года открывала ее дочь, Ирина Михайловна Горбачева-Вирганская.

Раиса Максимовна Горбачева ушла из жизни 20 сентября 1999 года.

Российскому женскому движению, которому всегда так не хватало знаковых личностей, способных объединять вокруг себя людей, в лице Раисы Горбачевой был предоставлен уникальный шанс. Она верила в разумность российских женщин, их способность к солидарности. Она обладала гражданским темпераментом, искренне интересовалась социальными вопросами и была способна глубоко в них разобраться. Она хотела и умела поддерживать осмысленную совместную работу и, будучи по натуре лидером, не подавляла авторитетом, не навязывала свою точку зрения.

В архиве Горбачев-Фонда есть письмо от участницы Всесоюзной конференции женщин (1987 г.), члена делегации из Оренбурга. Она вспоминала о том, что увидела Раису Горбачеву в фойе зала заседаний, окруженной множеством женщин.