Кадр из фильма «Интердевочка»
Из сегодняшнего дня кажется, что тогда, давным-давно, все выходило как-то мгновенно и сразу. Высыпалось словно из бездонного мешка.
Совершенно не помню, что случилось раньше. Фильм «Интердевочка» или песня молодой, но очень модной тогда бит-группы «Секрет». Шел 1989 год, страна зачитывалась разрешенными текстами в толстых журналах, по пятницам дружно смотрела программу «Взгляд», взахлеб слушала трансляции съездов народных депутатов. Всего несколько месяцев оставалось до открытия первого советского «Макдоналдса». На экраны один за другим выходили фильмы, какие и представить себе было невозможно еще три–четыре года назад. Символом нового времени, новой советской свободы стала разлетевшаяся по миру фотография Натальи Негоды — «маленькой Веры», прекрасной, порочной, трагической и трогательно беззащитной.
И вот примерно тогда же впервые прозвучала эта песня про ленинградское время:
Блестит нездешними огнями
Очень модный отель,
Он неприступен, словно крепость,
Словно цитадель,
Поскольку охраняют вход,
Как засекреченный завод,
И даже строже.
Стоят полковники в отставке
У стеклянных дверей,
Пора бы фотоэлементом
Заменить этих парней,
Чтоб было так — заходит враг
И электрический кулак ему по роже.
Зато Алиса и Лариса
Внутри уже давно,
И скоро Джона или Криса,
Что, в общем, все равно,
Возьмут тихонько за хомут,
Посадят в тачку и свезут
Домой к Марине.
Им тоже хочется иметь
Последней моды шелка,
Выходит, нужно все успеть,
Покуда грудь высока,
И значит, принцип этих дам
«Все флаги в гости будут к нам».
Вполне невинен.
Песня до сих пор кажется мне замечательной, еще и потому, что лаконично и точно маркировала эпоху. Ноль часов ноль минут.
Конец одной эры, начало другой.
Конечно, мы проживали эти нули долго, мучительно. С надеждами, иллюзиями и горьким их крахом. Но в историческом плане это было одно-единственное мгновение.
Фильм «Интердевочка» это мгновение зафиксировал. С неповторимыми подробностями и мелкими деталями. В этом его историческая ценность. В добавление к ценности художественной.
Но обо всем по порядку.
Кадр из фильма «Интердевочка»
Сначала в журнале «Аврора» появилась повесть Владимира Кунина «Фрекен Танька». Писатель внедрился в спецгруппу ленинградского УгРо и несколько месяцев изучал тайную ночную жизнь гостиницы «Прибалтийская», построенной к Олимпиаде. Интуристовские отели в те годы — портал в свободный мир. Зона особого внимания «компетентных органов». Кстати, именно в «Прибалтийской» в 1987 году случился громкий скандал с Аллой Пугачевой, после которого на певицу дружным хором набросились все советские газеты, а защищал ее секретарь ЦК КПСС Яковлев.
Но это другая история.
Так вот, первая подробность, зафиксированная в повести и в фильме.
В советские времена вход в любую гостиницу был строго-настрого запрещен. Попасть туда простому советскому человеку почти невозможно, ведь «охраняли вход, как засекреченный завод». Более того, на каждом этаже круглосуточно дежурила бдительная тетка с суровым взглядом, просочиться мимо которой было никак невозможно.
Или возможно, но с помощью щедрых подарков, как делала это Танька из «Интердевочки».
Нам остается лишь догадываться, как удалось Кунину разговорить дам, как тогда говорили, с «низким уровнем социальной ответственности». Это именно они — приехавшие в Ленинград девчонки из Череповца, Вологды и других безнадежных городов с дымящими трубами и пустыми магазинными полками — стали героинями истории: вальяжной Зиной, наглой Кисулей, молчаливой Симой-Гулливер.
Следующая важная подробность заключается в том, что их всех как бы и не существовало. В законодательстве не было такого явления, как проституция. Удивительно, но со времен «Ямы» Куприна представительниц этой профессии ни в литературе, ни тем более в кино не было, да и быть не могло:
«В советской стране нет места проституции, потому что для нее нет социальной базы».
Кадр из фильма «Интердевочка»
Единственное, в чем можно было обвинить (и обвиняли) Таньку и ее девочек-коллег, — валютные операции.
Иными словами, наличие в кошельке или в дамской сумочке хотя бы одного доллара, франка или финской кроны автоматически становилось составом преступления.
Повесть Кунина стала бестселлером.
В те времена публикации в толстых журналах зачитывались до дыр. Писатель легко и быстро превратил «Фрекен Таньку» в киносценарий с рабочим названием «Проститутка». Понятно, что даже для привыкающего к новым реалиям советского кинематографа это было чересчур. Так родился перестроечный неологизм «интердевочка». По аналогии с песней «Интернационал», конкурсом «Интервидение» и интернетом, о существовании которого мы тогда даже не догадывались.
Дальше в этой истории впервые появляется фамилия Тодоровских. Сначала не режиссера, а его жены Миры Григорьевны. Ей очень нравилась повесть Кунина. Именно она нашла международного инвестора, готового вложиться в съемки второй серии картины в Швеции. Она ходила по высоким московским кабинетам, горячась и доказывая, что это будет хорошее кино. Директор «Мосфильма» Владимир Досталь спросил: «А вы кем будете?» «Продюсером», — ответила Тодоровская. «Хотите быть продюсером — езжайте в Голливуд».
В те времена слово «продюсер» было из того же ряда, что слова «кока-кола» или «стриптиз».
При этом Досталь взял все материалы и обещал подумать, посоветоваться.
Сценарий долго ходил по «Мосфильму». Он нравился лучшим режиссерам страны. В их числе, например, Александр Митта. Говорят, Ролан Быков даже точно знал, что снимет в главной роли Кристину Орбакайте.
Решающее слово оставалось за тогдашним руководителем Госкино Арменом Медведевым: «Если картину будет делать Тодоровский, он сделает чистый фильм — о любви».
Армен Медведев. Фото: Диана Григорьева
Дальше предстояло уговорить самого Петра Ефимовича Тодоровского. Трудно было представить человека, более далекого от этой темы. Фронтовой офицер, светлый, солнечный, романтик, идеалист, он снимал великие фильмы, в каждом из которых просвечивали его характер и отношение к жизни.
Петр Ефимович отказался. Категорически. С совершенно наивным, но абсолютным аргументом: «Я ничего не знаю о проститутках». Супруга взялась его образовывать. Дошло до того, что они ездили к гостинице «Националь», подглядеть, как работают «гостиничные девушки».
Думаю, Тодоровский согласился снимать «Интердевочку», потому что увидел в судьбе своей героини трагическую историю женщины. Которая просто хочет жить счастливо и свободно. Любить и быть любимой. Быть красивой, соблазнительной. Не стоять в унизительных очередях за дефицитными продуктами и шмотками. Не бояться людей в милицейской форме и штатских блюстителей общественной нравственности.
Тодоровского-режиссера называли дамским мастером. Не дамским угодником — Мастером. Он любил и умел работать с актрисами: многие из них сыграли свои лучшие роли именно в его картинах. Никто так не снимал Людмилу Гурченко, как Тодоровский в «Любимой женщине механика Гаврилова». В «Военно-полевом романе», попавшем в шорт-лист премии «Оскар», он заново открыл Наталью Андрейченко и Инну Чурикову. Он понимал и жалел женщин. И в двусмысленной истории медсестры и «ночной бабочки» Тани Зайцевой сумел увидеть не столько социальную драму, сколько искреннюю историю терпения и страдания.
Петр Тодоровский и Елена Яковлева на съемках «Интердевочки». Справа оператор Валерий Шувалов. Фото: архив
Я работал тогда в журнале «Советский экран», и, помню, мы подробно рассказывали о съемках. Сейчас нашел эти экспресс-материалы. Лексика, интонация наивные, словно мы извиняемся перед читателями. Но главное уже тогда было артикулировано. «Поверьте, — говорил в интервью Тодоровский, — я вовсе не собираюсь делать фильм «из жизни проституток». Для меня история этой женщины — достаточно острая социальная драма. Я задавался вопросом: почему она стала проституткой? В чем корни этого явления, которые мне видятся, прежде всего, в неблагополучии социальной действительности, а не в испорченности нравов».
Дальше Петру Ефимовичу требовалось найти героиню.
Мы в «Советском экране» под рубрикой «Ищем интердевочку» публиковали фотопробы популярных актрис с вопросом к читателям, кто больше подходит на главную роль. Были, кажется, фотографии Татьяны Догилевой, Натальи Андрейченко, снявшихся потом в картине в других ролях Анастасии Немоляевой и Натальи Щукиной.
Выбор Елены Яковлевой казался неожиданным. Актриса до этого снялась в нескольких картинах, ушла из театра «Современник» в ермоловский, потом вернулась обратно. Звездой еще не была. Но главное — абсолютно не соответствовала общепринятым представлениям о том, как должна выглядеть представительница этой, скажем так, профессии. Тодоровскому казалось, что это непременно должна быть крупная девушка с «большими формами». Но уже после первой кинопробы диалога Тани Зайцевой с мамой Петр Ефимович понял, что нашел героиню.
«Сначала он на меня накричал, что я никакая не проститутка, — вспоминала потом Яковлева. — Ну вы же сами должны понять. Ну посмотрите в зеркало, подойдите, посмотрите. Вы разве похожи? У вас же нет ничего вот этого вот».
Кадр из фильма «Интердевочка»
Он почему-то думал, опять-таки, что героиня должна была быть в теле и секси. А у меня действительно ничего этого нет. Долго он маялся, он даже поролон мне прилеплял.
Но когда я развернулась, а поролон остался на месте, он отказался от этой идеи.
Но он хитрый, каждый день меня пытался откармливать пирогами».
В улыбке актрисы, в ее легкости, шарме, обаянии Петр Ефимович разглядел глубину и боль.
Фильм вышел на экраны в январе 1989 года. Сказать, что его встретили по-разному — значит ничего не сказать. «Интердевочка» взорвала общество. Советскому кинопрокату с его налаженной системой оставалось жить всего несколько месяцев, и фильм Тодоровского стал последним в истории кинохитом, который посмотрели все. Ну абсолютно все. Больше 44 миллионов зрителей только за первый год проката. По итогам опроса читателей журнала «Советский экран» «Интердевочка» заняла первое место среди советских фильмов 1989 года, а Елену Яковлеву назвали лучшей актрисой года.
Немногие знают, что Тодоровский сделал для мирового проката «Интердевочки» другой финал. Открытый.
Шведские партнеры не хотели выпускать картину, где все так безысходно, поэтому появилась версия, где Таня Зайцева не умирает в последнем кадре.
Но такой исход истории не устраивал уже советское киноначальство. Героиня оставила Родину и должна быть примерно наказана. Таня Зайцева была приговорена.
По-моему, «Интердевочка» снята целомудренно и нежно. Петр Ефимович Тодоровский с его вкусом и возвышенным отношением к женщине просто не мог допустить ни грамма пошлости. И большинство зрителей сочувствовали главной героине
Но есть и те, кто до сих пор возмущается «мерзким кино», «перестроечной чернухой». Вот, например, такое обвинение:
«Тодоровский вольно или невольно этим фильмом способствовал развитию в стране проституции. Не показаны наркотики, трупы этих дам, венерические болезни, разборки между ними и «производственные травмы» от клиентов. И да, почему при Союзе это явление все-таки существовало, хотя и в микроскопических объемах? Потому что половина контингента работала на КГБ, а вторая половина на розыск. Без этого никак».
Ну и, наконец, совсем свежее. Уже не из времен перестройки. Недавнее:
«Поглядите, с чего началось разрушение Советского Союза. Еще во времена ЦК КПСС, в 1989 году, вышел фильм «Интердевочка». Все рукоплескали, очереди в кинотеатр, секретари ЦК ходили смотрели. Итог? Страны не стало».
Это уже конец 2024 года, председатель Государственной думы Володин.
Так разрушила ли «Интердевочка» советскую страну?
Вообще-то страна, которую смог бы разрушить один-единственный фильм, даже очень хороший, наверняка развалилась бы и от чего-то другого. От накопившейся усталости. От глупости и вранья. От афганской войны. От невозможности нормально жить, носить красивые удобные вещи, путешествовать, слушать, смотреть, читать то, что хочется, а не то, что дозволяется.
От легкого дуновения ветра.
«Интердевочка» — интерпретация классической истории Золушки. Только «сыгранная» печально, в минорной тональности. Таких историй было и будет множество.
У каждой Золушки свой бал, и далеко не всякий бал завершается хрустальной туфелькой. В советской киноистории, например, имеется фильм «Светлый путь», где героине (тоже Тане, кстати) в финале доставался прием в Кремле, черный кабриолет, парящий над выставкой достижений народного хозяйства, а также партийный секретарь вместо принца.
Или сейчас вот все обсуждают «Анору». Тоже, между прочим, история неудавшейся Золушки.
А ровно через год после фильма Тодоровского в Голливуде вышел фильм, удивительным образом перекликающийся с «Интердевочкой». «Красотка» с Джулией Робертс и Ричардом Гиром. Поразительно, как они похожи. Нетрудно найти общие сюжетные повороты и даже почти дословно повторяющиеся сцены. Только «Красотка» по законам жанра заканчивалась счастливым финалом. А история советской «красотки», еще и покинувшей Родину, по определению не могла закончиться счастливо.
Кадр из фильма «Анора»
Говоря о Тане Зайцевой, все вспоминали похожие типажи в советском кино и литературе. И не могли найти. Ближайшие по времени предшественницы, пожалуй, — Сонечка Мармеладова да еще Катюша Маслова. Хотя по мне, Таня Зайцева гораздо ближе Катерине из «Грозы» с ее классическим «отчего люди не летают, как птицы?».
Прервавшаяся в финале «Интердевочки» попытка полета Тани Зайцевой — из этого ряда.
Каждая из великих картин эпохи перестройки открывала новую, скрытую прежде, но понятную всем тему. «Покаяние» Тенгиза Абуладзе говорило о репрессиях, о том, что невозможно замалчивать прошлое, идти дальше, не осознав и не искупив страшный кровавый грех. «Маленькая Вера» Василия Пичула — о частной жизни людей, о вранье, пуританстве, о невозможности счастья. «Асса» Сергея Соловьева открывала новую подпольную культуру, несовместимую с миром «хозяев жизни», «папиков». Наконец, фильм «Легко ли быть молодым?» Юриса Подниекса давал слово новому поколению мальчиков и девочек, отрицающих прошлую жизнь. Неосознанно, невнятно, пугаясь и путаясь. Правда, эти молодые не очень представляли себе, какое их ждет будущее.
В этом ряду и «Интердевочка» Петра Тодоровского. Банально, даже пошло, наверно, говорить, что этот фильм открыл тему проституции в нашем кино. Хотя на самом деле, конечно, открыл: «девушки легкого поведения», многочисленные путаны, ночные бабочки в считаные месяцы заполонили позднесоветский экран.
Но «Интердевочка» все-таки — кино о крушении иллюзий. О свободе и несвободе. О женской доле. О том, что нет надежды и даже светлые, сильные люди обречены.
И время бесконечно будет обнуляться, снова и снова возвращаясь в прошлое. И так по кругу, бесконечно.
Ленинградское время ноль часов ноль минут.
Александр Колбовский