Юрий Щекочихин. Фото: lgz.ru
(18+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ МУРАТОВЫМ ДМИТРИЕМ АНДРЕЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА МУРАТОВА ДМИТРИЯ АНДРЕЕВИЧА.
Мой лучший друг* больше других любил слово «однажды».
Жизнь — как приключение.
Друзья — как семья.
Работа — радость.
Знаменитые стихи Аронова: «День пиши, вечер пей, ночь спи», — тоже посвящены моему ЮЩ. Но иногда мы с ним путали последовательность в предписании поэта.
Это ни разу не мешало Ю. быть жестким и точным депутатом.
Это он первый добился, чтобы журналистские расследования становились парламентскими.
Страшная Юрина смерть на рассвете
3 июля 2003 года была, конечно, результатом его работы.
Весной 2003 года он публикует в «Новой» серию расследований о новой мафии — полковники и генералы ФСБ отмывают деньги и завозят контрабанду, а в августе ему официально в Нью-Йорке для парламентских слушаний должны были на руки передать документы ФБР.
В этот промежуток — между публикацией в газете и слушаниями в российском парламенте — его и остановил яд, по-средневековому, без остатков, сняв кожу.
Это ЮЩ первым после начала чеченской войны освободил раненого пленного. Это он рассказал, как за штурм Норд-Оста Звезды Героев получили генералы. Это он создал в «Новой газете» первый в стране отдел расследований, гордо именуя его «команда».
Юра любил Горби, а Горби любил Юру? За то, что было общее в их повадке.
Для Горби всегда важно развитие и свобода личности. Рискну предположить, что он и народ полагал личностью, которая сама определит свое будущее.
И ЮЩ в центр любого своего текста ставил не проблему, не глобус, а человека. Он и Явлинского, и «Яблоко» любил как людей, а не фракцию.
У Ю. было личное отношение и к героям, и к мерзавцам.
Про некоторых говорят: неразборчив в выборе друзей. Про него, про ЮЩ, — неразборчив в выборе врагов.
Господи, как же мне не хватает этих ночных звонков (в полном соответствии со светловским тезисом о том, что «дружба — понятие круглосуточное»).
Как не хватает быть с ним под дождем и снегом в списанных бушлатах на фанерной переделкинской казенной дачке…
Эти слова «однажды»… Про каждый случай можно снять кино.
Но уже пока не в моей стране.
Юрий Щекочихин. Фото: архив
Однажды он напечатал снимок колокола над резиденцией патриарха Алексия в Переделкине. С хорошо читаемой надписью: «От Солнцевской братии».
И почти мифический глава «солнцевских» запросил с ним встречу.
Юрин друг, автогонщик, на повороте отсек кортеж с охраняющей братвой, и встреча двух знаменитых солнцевских (Юра сам из Очакова) состоялась.
— Юра, примите от меня подарок.
И на стол — тяжелые, с золотым обрезом, в крокодиловой коже (не из обуви ли конкурентов?) — инициатор встречи выкладывает два тома Библии.
Друг мой Юра только и сказал:
— Н-ну, н-надо и автограф поставить…
— Какой? От кого? От Него?!
— Н-напишите: «От Издателя».
Глава «солнцевских» был не глуп. Пугать Юру не стал, на Библии не расписался. Но зауважал.
На этом история с «солнцевскими»
не закончилась…
Однажды по дороге в Переделкино, ближе к ночи, Юрину разгонную «Волгу» из гаража Госдумы подрезал модный тогда пришедший к концу 90-х на смену «девяткам с длинным крылом» «Опель Фронтера». Братки взялись быковать: «Ты чего дорогу не уступаешь, ключи от машины отдай, расписку на пять штук баксов пиши, завтра деньги привезешь».
Юра, опасаясь за водителя, расписку написал, но уже из дома сделал два звонка. Я приехал вторым. А первыми — джипы с сотрудниками службы собственной безопасности ФСБ. И на дороге у домика ЮЩ лоб в лоб уперлись джипы чекистов и «солнцевских», к ручкам которых были прикованы отморозки, которых «солнцевские» решили благополучно привезти с глубокими извинениями и искренним раскаянием. Бригадир «солнцевских» у ЮЩ спрашивает:
— Что с этими мудаками-то делать, Юрий Петрович?
— Т-только не б-бейте, от-отпустите. П-пусть они б-больше не будут.
Юрий Щекочихин. Фото: архив
Но и на этом история перевоспитания рэкетиров депутатом Госдумы II созыва заместителя главного редактора (ну меня то есть) «Новой газеты» не закончилась.
Через неделю утром стук в Юрину хлипкую дверь. Стоят оба унылых бандита. В руках фотографии жен и детей.
«Юрий Петрович, нас из мафии уволили… Дети малые… Может, устроите проводниками на поезд Москва–Варшава?»
— А ты что? — с подозрением спросил я. — Не вздумай!
— Да что ты, бог с тобой, нет, конечно!
…Как же я матерился, когда услышал случайно, как Юра кого-то мягко склонял к тому, чтобы на Белорусский вокзал взяли «на исправление!» двух уволенных из мафии бандюков.
Весь он в этом. Отдай последнее. Подставь плечо. Протяни руку, даже если ее только что не оторвали…
На могилу ЮЩ памятник сделал наш любимый друг, скульптор и художник из Тбилиси Нугзар Мгалоблишвили.
(Сейчас будет последнее на сегодня «однажды».)
Фото: архив
Памятник получился обаятельный, такой крест, похожий на зимнего человека в ушанке на Юрином пороге. Но Нугзару нужны были сверху по-газетному четкие, как подпись под текстом, красные буквы «Юрий Щекочихин».
Дальше все не поверят, но это чистейшая правда, как и все остальные «однажды», здесь рассказанные. Нугзар выпросил и выкупил у кого-то кусок доски с надписью «Сталин», той самой, снятой после выноса вождя из Мавзолея.
И из красного гранита, предназначенного вождю и палачу, получились четкие, как на печатной машинке набранные, буквы: «Юрий Щекочихин».
Здесь я поставлю троеточие. ЮЩ их очень любил…
И вот обещанный заголовок в конце:
«Однажды он есть»
Юрий Щекочихин. Фото: архив