<…>

М.С. Горбачев. Я очень доволен нашей вчерашней совместной позицией на ужине у короля. Мы с тобой шли в одном строю и инициативу не выпустили из своих рук. Ты очень хорошо меня поддержал по вопросу о границах, по экономике, вопросам обороны. И вывод был единственно возможным: для республик Союза нельзя самоопределяться путем дезинтеграции; возможен лишь путь децентрализации власти, дальнейшей демократизации, но при сохранении центра. К сожалению, Буш этого, кажется, не понимает. Ему представляется, что будь СССР поменьше, уйди, например, Украина, США станет еще легче с нами говорить.

Ф. Гонсалес. У меня не сложилось такого впечатления.

М.С. Горбачев. У нас была на этот счет одна информация, которая сейчас находит подтверждение. Американцы, видимо, действительно исходят из желательности для них дальнейшего ослабления центра и усиления за его счет республик. Таким образом они могли бы осуществлять нажим на нас, давя и на республики по отдельности.

Я все время объясняю Дж. Бушу, и делаю это не в корыстных целях, что и для США выгоднее сохранение Советского Союза как союзного государства, на основе, конечно, глубоких реформ в сторону рыночной экономики, дальнейшего движения по пути нового политического мышления, но Союза как единого, сильного объединения. В выигрыше от этого будут все, не только мы. Напротив, дезинтеграция создаст огромные, непредсказуемые проблемы не только для нас, но и для всех — слишком велика эта страна.

Мой вчерашний разговор наедине с Бушем, беседа за завтраком показывают, что такие пояснения с моей стороны необходимы. Ведь и ты, и я не имеем иллюзий: что, разве Буш не понимает нашу ситуацию, степень ее драматизма, того этапа, на котором мы находимся, когда выбор в пользу плюрализма в политике, в экономике уже сделан и начато реальное движение, фундаментальные перемены? А с американской стороны рутинный подход: надо посмотреть, как будут идти дела в Союзе, необходимо считаться с позицией Конгресса, внутреннее законодательство не дает президенту США возможности действовать решительно… Буш понимает и знает наше положение. Почему же тогда он так действует? Значит, действительно хочет дальнейшего нашего ослабления? Дай бог, чтобы я ошибался, но если это так, то он совершает стратегическую ошибку.

Я все это ему вчера так прямо и сказал. Черняев, сидящий здесь, был там и подтвердит это тебе.

Ф. Гонсалес. Михаил, давай еще раз проанализируем ситуацию. Прежде хочу вновь подчеркнуть, что лично для меня нет сомнений в необходимости сохранения Союза как сильного государства. Это в интересах и Испании, и ЕС, и всего Запада. Но при таком понимании у меня существует и сильная озабоченность: есть ли сегодня условия для сохранения Союза, который не ограничивался бы экономическим соглашением, не сводился бы политически к конфедерации. Возможен ли сегодня Союз со значительными властными полномочиями центра, достаточными для сохранения связей и взаимодействия между республиками и народами, его составляющими?

В моем понимании союзный центр должен обладать полномочиями, примерно сопоставимыми с теми, которыми обладает Буш. Вот почему вчера я ему говорил об этом за ужином. Он ссылался на естественные в переходный период опасения республик по поводу сохранения сильного центра. Я ему правомерно на этот счет ответил: пусть у союзного центра власти будет не больше, чем у американской администрации, у президента США. Буш, кстати, имеет право вето на решения законодателей, представляющих все штаты, объединенные в этом государстве. Это очень серьезное право. В прошлом году он его как раз и использовал против воли большинства штатов, заблокировав их законопроект по внутренним таможенным барьерам в США.

Возвращаясь к нашей вчерашней совместной позиции за ужином, должен сказать, что и у администрации США, и у многих наших ответственных европейских коллег (я не беру в расчет Японию — она выпадает из картинки) нет ясного понимания ситуации в Советском Союзе, нет четких ориентиров.

Позволю себе рассказать тебе то, что не мог передать по телефону о событиях в августе. Утром 19 августа после сообщения о перевороте я в вертолете по дороге в Мадрид за два часа пути составил правительственное заявление с недвусмысленной характеристикой происшедшего. Здесь этот проект мы обсудили с моим заместителем и министром иностранных дел. Три главных элемента в нем я считал абсолютно необходимыми: охарактеризовать происшедшее как государственный переворот, потребовать сохранения политики перестройки в полном объеме, призвать международное сообщество к скоординированным действиям, чтобы в Советском Союзе знали, что мир со сложившейся ситуацией мириться не будет. Министр иностранных дел, уже имевший информацию от всех западных коллег, прямо сказал, что мы — единственные, кто занял такую позицию. Я ему ответил, что это не может повлиять на наш принципиальный подход, что путчисты не должны укрепляться у власти. Сказал, что необходимо начать соответствующие усилия по координации шагов с союзниками. Сам я позвонил Бушу, он летел в этот момент из Мэйна в Вашингтон, и рассказал о нашем заявлении. Буш откровенно мне сказал, что для него главное, чтобы не пришлось говорить общественному мнению, прессе США, что в результате событий в Москве под угрозой оказывается вся система безопасности Восток–Запад.

После Персидского залива он не мог себе позволить опять мобилизовать американское общество из-за возникновения напряженности в Европе. Его можно, конечно, понять, но я ему тогда сказал, что заявление свое не изменю. Вместе с тем, даже если путчисты закрепятся, то можно исходить из того, что прямой угрозы Западу они сразу создать не смогут — слишком много дел у них будет внутри. В этом смысле мы можем общественное мнение успокоить. Я также обратился к Бушу с просьбой, чтобы он по прямой связи позвонил в Кремль — у меня нет такой линии, а по обычным каналам меня в Москве ни с кем не соединяют. Пусть президенту США из Кремля объяснят, что происходит, где Горбачев. Буш согласился со мной, но я сказал, что и этого недостаточно. Необходимо по всем официальным каналам оказывать соответствующее давление на путчистов. И еще одно — давайте, сказал я ему, условимся не говорить о Горбачеве и его деле в прошедшем времени. Он тоже с этим согласился.

Михаил, у меня в те дни сложилось впечатление, что Запад воспринял произошедшее как необратимое и был готов смириться с этим. Я это настроение ощутил даже среди своих ближайших сотрудников. Из этого я делаю вывод, что политические лидеры Запада не имеют сегодня уверенности в способности Советского Союза сохраниться и поэтому исходят из двух возможных вариантов, включая и распад СССР. Отражением этого служит и высказанная вчера за ужином Бушем озабоченность в связи с интерпретацией американскими газетами его заявления на пресс-конференции как его однозначного выбора в пользу Горбачева против Ельцина.

Реально Дж. Буш, конечно, не хочет развала Союза. Более того, он на Западе — наиболее серьезный и последовательный сторонник (вместе с Бейкером) сохранения Советского Союза, осознавший необходимость этого. Ты не представляешь себе, Михаил, что я сейчас слышу от некоторых своих коллег по НАТО. Один лишь пример:

Кто-то в шутку ему ответил, что при ста небольших государствах останется одна большая Германия (это, конечно, у европейцев крепко сидит в головах, хотя сейчас они шутят по этому поводу). И один Бейкер решительно сказал, что США ни в коем случае не будут поддерживать такой ход событий в СССР, что это сумасшествие. Он вспомнил при этом, что у американцев была гражданская война против сепаратизма, во исполнение одной статьи конституции это предопределяет их линию и в югославских делах и противодействие развалу СССР.

Михаил, я могу сейчас сказать тебе то, что Буш, несмотря на все доверие, которое существует между вами, тебе сказать не может. Все его эксперты, разведывательные службы, исследовательские центры постоянно твердят ему: президент, не ошибитесь с вашей ставкой на сохранение Союза, по крайней мере, в его нынешнем виде. Они утверждают, что ваша мадридская встреча и конференция — последний случай, когда вы с ним встречаетесь в нынешнем качестве. Примерно то же самое происходит и в Европе. Причем так сориентированы те, кто самым положительным образом относится и к Союзу, и к тебе лично. Я при этом не говорю о существующих на Западе дурных намерениях.

Меня это очень гнетет. Худшее, что произошло 19 августа, — это то, что стало невозможным намеченное на 20 августа. Это гораздо хуже, чем даже ваше экономическое положение. В кратчайшее время вам необходимо, чтобы была создана юридическая, правовая основа союзного государства. В противном случае и с учетом заявлений, которые нам делают республики, ты должен это знать, на Западе не окажется политического мужества сделать в нынешних обстоятельствах ставку на Союз. Удивительны школьнические рассуждения некоторых моих коллег, всерьез говорящих об этой плохой шутке — праве наций на самоопределение. Да, в США есть те, кто считает, что Союз должен исчезнуть и лишь это гарантирует Америке отсутствие и в будущем достойного соперника в мире. Буш в предвыборный период не может этого не учитывать. Да, все доклады его экспертов говорят о слишком большом риске ставки на Союз и Горбачева. Но я абсолютно убежден, что Буш предпочитает иметь дело с Союзом, а не с его развалинами. И я знаю, что сегодня на Западе Буш и Бейкер единственные, кто в состоянии дать глубокий и объективный анализ ситуации в Европе и СССР. И пусть завтра президент уточнит свои заявления на пресс-конференции в Мадриде, но он остается единственным лидером Запада, способным поддержать сегодня Союз.

К такому развитию событий надо быть готовыми. Я говорил об этом на Социнтерне в Берне, как и о том, что без стабильной политико-юридической структуры Союза не будет возможна эффективная помощь ни «Семерки», ни МВФ, ни ЕС.

Кстати, и в Берне я наслушался чепухи. Так, умные головы там предлагали выкупить у вас ядерное оружие и самим уничтожать его. Мой вывод неутешителен — у Запада нет политического мужества взять на себя инициативу.

Михаил, перед встречей в Маастрихте я хотел бы знать перспективы развития не экономики, а политического процесса воссоздания Союза, чтобы на Европейском совете я мог предложить конкретный план, что в политической области может сделать ЕС в поддержку Союза.

М.С. Горбачев. Спасибо тебе за все, что ты мне рассказал. Мне очень важно иметь ясность в отношении настроений моих партнеров в предстоящее время.

Хочу подчеркнуть, что мы прекрасно понимаем всю важность наших отношений с США. Отступление от завоеванного здесь грозит потерей всего позитивного, что есть у нас в отношениях с Западом.

В Лондоне во время встречи с «Семеркой», на завтраке с Бушем я ставил все тот же вопрос: каким хотят США иметь в качестве партнера Советский Союз: слабым, в процессе дезинтеграции и с перспективой возврата к авторитаризму, а то и диктатуре, или сильным, динамичным, демократическим и повернутым к Западу? Похоже, говорил я тогда, вы в США не приняли решения на этот счет, и это мешает. В ходе беседы Буш вроде бы склонился ко второму варианту, но подстраховался, сказав, что это нам самим решать.

Я ставил там этот вопрос, потому что от других участников встречи мы знали, что принятию решения о помощи мешают Япония и США. С первой ясно — у них острова, хотя, может быть, новый премьер Миядзава (он всегда бы лучше настроен) изменит позицию.

Ф. Гонсалес. Будьте с ним очень осторожны.

М.С. Горбачев. Но США имеют самую полную информацию о положении у нас и не определяются с тем, каким хотят видеть Советский Союз. Заявляют о поддержке единого Союза и Горбачева, но тут же говорят, что будут иметь дело и с республиками. Этот акцент на республики у Буша, меньше — у Коля тоже, кстати, подогревает политические амбиции, стимулирует дезинтеграцию.

Я не хочу сказать, что Запад должен делать ставку на Горбачева как личность. И Горбачев, и Гонсалес не вечны. Мы с тобой вчера хорошо в этом смысле говорили. Ты убедительно показал, что сохранение Союза — в национальных интересах Испании. И я открытым текстом говорю Бушу: да, сохранение Союза необходимо нам, но не в меньшей степени и вам. Слишком велика эта страна, одна из двух опор, на которых держится мир. Расшатать ее — и сам мир может рухнуть. Значит, нужно этого не допустить, и для этого нужно действовать.

Я не недооцениваю позицию Буша в отношении и меня, и Советского Союза. Но меня тяготит то, что, как ты говоришь, Запад исходит из двух альтернатив: как сохранения, так и развала Союза. Сегодня просто наблюдать, чем это у нас кончится, — это не политика, нужно делать выбор. В сегодняшних условиях, когда мы принимаемся за решительные действия, отсутствие ясного выбора у Запада сказывается и на его шагах, которые будут иметь большое влияние на результаты процессов у нас. Мой помощник, мое второе я — А.С. Черняев, как и многие другие, часто говорит мне, что главное для нас — запустить экономическое сотрудничество. А я ему возражаю, и мы здесь с тобой полностью едины: прежде всего нам необходимо политико-юридическое оформление Союза. Я об этом даже в условиях V внеочередного Съезда народных депутатов СССР говорил.

Ф. Гонсалес. Для меня выбор сделан, притом что я понимаю, что иду в этом против течения. Но давай попробуем понять и Буша с королем. Они, в отличие от меня, говорят не только с Горбачевым, но и в российском Белом доме, и в Киеве. И вот после логичного и ясного изложения Горбачевым необходимости сохранения Советского Союза как гарантии продолжения на его территории реформ они начинают говорить с Ельциным, Украиной или Казахстаном. В результате, уверяю тебя, они не только из секретных докладов, но уже и из этого личного, непосредственного анализа будут извлекать самые неутешительные выводы.

Но, согласись, в отношениях с такой страной этого недостаточно. Я рад, что ты согласен со мной, что в сегодняшних условиях для политика с большой буквы политический союз республик важнее, чем экономические связи. Без первого не будет и второго. 19 августа показало, что личного фактора М.С. Горбачева недостаточно. Если есть возможность, то сегодня же необходим Союзный договор. Но при этом нужно понимать, что это не должно быть нечто похожее на европейское сообщество. Хотя Делор — лучший из председателей КЕС, но Бушу и в голову не придет ехать в Брюссель, чтобы решать европейские вопросы. И сегодня в Мадриде ЕС представляет премьер-министр Нидерландов. Для европейцев Союз по образу и подобию ЕС — никакая не гарантия. Мы ждем, что Советский Союз будет иметь центральную власть наподобие американской администрации, не меньше. <…>

Из архива Горбачев-фонда