«Сухой закон» в США называют одним словом Prohibition («запрет»). Все сразу понимают, о чем идет речь. С 1920 по 1933 год в Америке были запрещены производство, импорт, транспортировка и продажа алкогольных напитков. У запрета были давние исторические корни, связанные с религиозными воззрениями, национальными различиями, семейным насилием, политической коррупцией. Причин было много. Результаты оказались удручающими.

Прежде всего потому, что при принятии «сухого закона» оставили достаточно лазеек, как можно было его обойти. Главным итогом «запрета» стала сложившаяся в стране система «организованной преступности» (любопытно, что до «сухого закона» этого термина в США вообще не существовало!). Мафиози, мобстеры, гангстеры, бутлегеры (производители и продавцы нелегальных спиртных напитков), продажные полицейские и коррумпированные политики расцвели в Америке буйным цветом именно за 13 лет действия «сухого закона».

Отголоски той эпохи сохранились не только в виде музейных экспонатов, книг и кинофильмов, но отложились настолько глубоко, что американцы сталкиваются с ними до сих пор, в сегодняшней жизни. Один из примеров — запрет на алкоголь до достижения 21 года. То есть

Законы по употреблению алкоголя зависят от места проживания. «Сухие округа» остаются по сей день в некоторых глубинных и особо религиозных штатах, хотя это уже большая редкость. Как показал соцопрос 2018 года, почти 20% американцев считают, что алкоголь в стране нужно запретить.

Когда в конце XIX века религиозные и женские организации Америки требовали введения «сухого закона», чтобы побороть алкоголизм и насилие в семьях, они не предполагали, что «запрет» станет катастрофой и показательным уроком для других стран. Как не нужно делать.

Причины — от религии до ксенофобии.

Официально «сухой закон» начался с принятия 18-й поправки к конституции, ратифицированной 16 января 1919 года (он вступил в силу через год), и закончился с ратификацией 21-й поправки, которая отменила 18-ю поправку, 5 декабря 1933 года. Кстати, на сегодняшний день это единственный пример в американской истории, когда поправка к конституции была принята с целью отмены другой поправки.

У «запрета» — религиозные корни. Движение протестантов-пиетистов (латинское pietas — «благочестие») призывало христиан к личной святости и проповедовало «самодисциплину» — отказ от карт и других азартных игр, танцев и театра, умеренность в еде, питье и одежде. Пиетисты были против ношения ювелирных изделий, дорогих одежд и пьянства, они удалялись от мирских развлечений, не давали клятв, не участвовали в войнах и судебных разбирательствах. Помимо молитвенных собраний в церквях, сторонники движения устраивали «благочестивые сходки» по месту жительства. За полный отказ от алкоголя выступили методисты, баптисты, пресвитериане т.н. «новой школы», движение «Ученики Христа», конгрегационалисты, квакеры и лютеране из скандинавских стран. Также за запрет выступали католический «Союз полного воздержания Америки» и часть мормонов. Они называли салуны «средоточиями политической коррупции».

Движение против пьянства вслед пиетистам-«благочестивцам» объединило Женский христианский союз трезвости, созданную после 1900 года Антисалунную лигу и «прогрессивные» группы как Республиканской, так и Демократической партии. Сторонников запрета и отказа от алкоголя стали и называть соответственно — drys (dry в переводе «сухой»).

Против них дружно выступили объединенные силы противников «сухого закона» — их называли тоже непритязательно — «мокрыми» (wet). Движение возглавили производители и продавцы пива, а также представители католической (ирландской) и лютеранской (немецкой) общин, которые осуждали идею, что правительство должно определять общественную мораль. После Первой мировой войны, где США с союзниками выступили против Германии, «сухой закон» стал вопросом «политическим». Дополнительной целью «запрета» стало лишить алкоголя всех здешних немцев, закрыть бары, где они любили собираться после тяжелого рабочего дня. Кроме того, «сухой закон» стал отражением конфликта американской деревенской глубинки, где религия утверждала трезвость в качестве моральной скрепы, и быстрорастущей урбанистической Америки, куда иммигранты со всего мира привносили свои привычки и способы «уходить от суровой прозы бытия». Кстати, к концу 20-х годов прошлого века противники «запрета» говорили в открытую, что «сельские» протестантские религиозные ценности насильно навязывают «городской» Америке.

Первая мировая война стала еще одним «истоком» принятия «запрета». Еще до ратификации 18-й поправки, 18 ноября 1918 года Конгресс принял временный закон о «запрете во время войны», который запретил продажу алкогольных напитков с содержанием алкоголя более 1,28%. Целью провозглашалась экономия зерна для военных нужд. По иронии судьбы (как это часто бывает с американскими законодателями) закон был принят через десять дней после подписания перемирия, положившего конец войне.

«Запрет военного времени» вступил в силу 30 июня 1919 года, а 1 июля остряки немедленно обозвали Thirsty first (здесь игра слов: звучит похоже на 31-е, но переводится как «первый жаждущий выпивки»).

Военный закон стал прелюдией к принятию общего «запрета» («сухого закона»), известного также как Закон Волстеда. Эндрю Волстед — член палаты представителей от Республиканской партии, председатель юридического комитета, тесно сотрудничавший с Антисалунной лигой Америки, вместе с руководством которой конгрессмен подготовил «сухой закон».

Восемнадцатая поправка была принята в 1919 году с 68-процентным большинством в палате представителей и 76-процентной поддержкой в Сенате и была ратифицирована в 46 из 48 штатов.

Любопытно, что обе палаты Конгресса преодолели вето президента Вудро Вильсона. С 17 января 1920-го Prohibition вступил в силу. Как здесь говорят, «Америка высохла».

Один из авторов закона, сенатор Моррис Шеппард, пошутил, что «шансов отменить Восемнадцатую поправку столько же, сколько шансов у птички колибри долететь на планету Марс с привязанным к хвосту памятником Вашингтону». Что ж, через 13 лет птичка, как говорится, «долетела до Марса». Тому было много причин.

«Винная таблетка», «святое вино», «светящиеся бегуны» и прочие лазейки

Как только «сухой закон» вступил в силу, самый известный в Америке баптистский проповедник (в прошлом — профессиональный игрок в бейсбол) Билли Сандей предсказал: «Царство слез закончилось. Трущобы скоро станут воспоминанием. Мы превратим тюрьмы в фабрики, а суды — в склады и кукурузные амбары. Мужчины теперь будут ходить прямо, женщины улыбаться, а дети смеяться. Ад будет навечно сдан в аренду». Он жестоко ошибся.

Восемнадцатая поправка запрещала производство, продажу и транспортировку алкогольных напитков, однако не ставила вне закона хранение или употребление алкоголя. Спрос, как известно, рождает предложение. Американцы воспользовались всеми возможными лазейками, оставленными новым законом. Прежде всего — употребление алкоголя оставалось легальным.

Новый закон не поддержала американская элита. Президент Вудро Вильсон перевез свой запас алкогольных напитков в свою резиденцию в Вашингтоне после окончания срока его полномочий, а его преемник, Уоррен Хардинг, наоборот, перевез свои большие запасы алкоголя в Белый дом. До того, как закон вступил в силу в январе 1920 года, богатые американцы скупали запасы розничных и оптовых торговцев спиртными напитками, опустошив их склады, кладовые салунов и клубов. В октябре 1930 года, за две недели до промежуточных выборов в Конгресс, бутлегер Джордж Кэссиди (его называли «человек в зеленой шляпе») открыто заявил законодателям, что он занимался контрабандой алкоголя в течение десяти лет. Кэссиди написал пять статей на первой полосе газеты The Washington Post, в которых утверждал, что в годы «запрета» 80% американских конгрессменов и сенаторов регулярно употребляли алкоголь.

Всего за шесть месяцев «запрета» более 15 тысяч врачей и 57 тысяч аптекарей получили лицензии на выписывание рецептов или продажу медицинского алкоголя. В годы «запрета» врачи выписывали около 11 миллионов рецептов в год. Первый федеральный комиссар, ответственный за выполнение «сухого закона», Джон Ф. Крамер процитировал врача, который за один день выписал 475 рецептов на виски. Естественно, бутлегеры покупали бланки рецептов у медиков. В 1931 году 400 фармацевтов и 1000 врачей были уличены в мошенничестве, но официально были обвинены 25 человек, да и те отделались штрафом в 50 долларов. Судьи не были строги к нарушителям. Продажа алкоголя через аптеки упоминается в романе Ф.С. Фитцджеральда «Великий Гэтсби». С 1921 по 1930 год американские врачи заработали около 40 миллионов долларов на рецептах «лечебного» виски.

В 1922 году был снят запрет на «религиозный алкоголь». Продажа «священного» или «кошерного» вина для субботнего и праздничного использования дома проходила с разрешения священников и раввинов. «Это дало винодельням, производящим церковное вино, огромное конкурентное преимущество», — отмечает Кейт Уоллес, историк и винодел из Филадельфии. Получить разрешение было непросто. Комиссар по налоговым поступлениям Дэвид Блэр разработал правила, согласно которым сначала винодельням надо было получить разрешение от правительственной службы по соблюдению «сухого закона». Затем религиозный лидер должен был стать официальным владельцем винодельни. Священник был обязан следить за тем, чтобы вина использовались в религиозных целях, а не для «общего потребления». Но лазейка есть лазейка, а поскольку молитвенные дома стали одним из немногих легальных рынков сбыта алкоголя, производство «святого вина» резко возросло.

— пишет Грегори Элдер, профессор истории в колледже Морено-Вэлли. В 1925 году Департамент исследований и образования Федерального совета церквей Христа сообщил, что почти три миллиона галлонов вина было изъято со складов т.н. «священного вина». «Ясно, что законный спрос не может увеличиться на 800 тысяч галлонов за два года», — говорится в докладе. «Одним из личных бутлегеров классика американской и мировой литературы Уильяма Фолкнера был молодой священник из Нового Орлеана, который выполнял заказы своих клиентов на колокольне собора Сент-Луиса», — пишет Кэтлин Морган Дроун в книге «Духи неповиновения: национальный сухой закон и литература века джаза». «Суммы продаж были настолько огромными, что ясно, что большинство священников тоже были бутлегерами», — отмечает исследователь «сухого закона» Эдвард Бер.

Закон разрешал производить вино и сидр (но не пиво) в домашних условиях. Можно было делать до 200 галлонов (более 750 литров, английский и американский галлон различаются) вина и сидра в год. Виноградный сок не подпадал под действие «сухого закона». Неудивительно, что в эпоху «запрета» его производство увеличилось в четыре раза. Предприимчивые виноградари производили жидкие и полутвердые виноградные концентраты, их называли «винными кирпичами» или «винными блоками» и продавали с весьма двусмысленными наклейками-предупреждениями: «Растворив содержимое в галлоне воды, не храните жидкость в кувшине в шкафу в течение двадцати дней, иначе она превратится в вино. Если соку дать постоять 60 дней, он превратится в вино с содержанием алкоголя 12%». Такими «предупреждениями» воспользовались многие американцы.

Поскольку алкоголь оставался легальным в соседних странах, винокуренные заводы и пивоварни в Канаде, Мексике и странах Карибского бассейна процветали, так как их продукция либо потреблялась приезжими американцами, либо незаконно ввозилась в Соединенные Штаты. Когда правительство США пожаловалось британским властям, что американские законы подрываются чиновниками в Нассау (Багамские острова — территория Объединенного Королевства), те отказались вмешаться. Уинстон Черчилль вообще назвал американский «сухой закон» «оскорблением всей истории человечества».

Вокруг технического спирта развернулась настоящая война. Чтобы помешать бутлегерам (производителям нелегального алкоголя), правительство распорядилось провести денатурацию технических спиртов. В них должны быть включены добавки, делающие их неприятными или ядовитыми. В ответ бутлегеры наняли химиков, устраняющих эти добавки из алкоголя. Дальше — больше. Минфин США потребовал от производителей добавлять в этиловый спирт больше ядов: метанола, бензола, пиридина. Против действия правительства выступили судмедэксперты Нью-Йорка. До отмены «сухого закона» от употребления денатурированного алкоголя умерло около 10 тысяч человек.

«Сухой закон» привел к закрытию более 200 винокуренных заводов, тысячи пивоваренных заводов и более 170 000 винных магазинов, но одновременно по всей стране в крупных городах действовали тысячи подпольных клубов. Их называли speakeasy, в них стал популярен джаз. Нелегальный алкоголь стал модным у тогдашней гламурной молодежи, городские женщины в годы «запрета» стали больше пить. Стали больше пить и фермеры, разорявшиеся от падения продаж на зерно.

Нелегальная индустрия алкогольных напитков зарабатывала в среднем 3 миллиарда долларов в год.

Три федеральные правительственные службы — береговая охрана США и специально созданные бюро по запрету алкоголя («бюро запрета») при министерствах финансов и юстиции в союзе с местной полицией пытались отлавливать торговцев нелегальным спиртным. Бутлегеры в ответ модифицировали свои автомобили и грузовики, усовершенствовав двигатели и подвески, чтобы сделать транспортные средства более быстрыми и сбегать от правительственных агентов, которых тогда называли «агентами по доходам» или «доходчиками» (revenuers). Автомобили бутлегеров прозвали «самогонными бегунами» (moonshine runners) или «светящимися бегунами» («самогон» по-английски moonshine, что дословно «лунный свет»). А ночные дороги, по которым проходили дикие автогонки бутлегеров и агентов, называли «громовыми» (thunder roads).

Сокращение налоговых поступлений и рост нелегальной продажи самогона, а с ним рост коррупции и организованной преступности, переход американцев к более крепким спиртным напиткам — эти и другие причины вызвали за 13 лет резкую смену общественных настроений.

22 марта 1933 года президент Франклин Рузвельт подписал поправку, известную как Закон Каллен–Харрисона, разрешающую производство и продажу пива и легкого пива с содержанием алкоголя 3,2%. Подписав закон, Рузвельт заметил: «Я думаю, сейчас самое время выпить пива». 5 декабря 1933 года Юта стала 36-м штатом, ратифицировавшим Двадцать первую поправку, аннулировав «запрет» и восстановив контроль над алкоголем в штатах. Все штаты либо сделали алкоголь легальным, либо передали контроль над производством и потреблением алкоголя входящим в их состав округам и провинциям.

Как отмечает историк и экономист Марк Торнтон: «Результаты этого эксперимента ясно показывают, что это был позорный провал по всем статьям… Хотя в начале «сухого закона» потребление алкоголя снизилось, впоследствии оно возросло. Алкоголь стал более опасным для здоровья; преступность возросла и стала «организованной»; судебная и тюремная системы были перенапряжены до предела; коррупция государственных чиновников процветала. Никакого измеримого улучшения производительности труда или сокращения прогулов не произошло. Запрет устранил значительный источник налоговых поступлений и существенно увеличил государственные расходы. Это заставило многих пьющих переключиться на опиум, марихуану, патентованные лекарства, кокаин и другие опасные вещества, с которыми они вряд ли бы столкнулись, если бы не «запрет».

Закон отменен, но мафия осталась

До принятия «сухого закона» преступные банды в больших американских городах занимались мелким вымогательством и ростовщичеством в кварталах, где преобладали этнические итальянцы, евреи, ирландцы и поляки. Говард Абадински, профессор уголовного права, автор книги «Организованная преступность», отмечает, что на первом этапе «запрета» банды защищали нелегальные пивоварни и предприятия по производству рома от конкурирующих групп, обеспечивали безопасность подпольных баров и подкупали полицейских и политиков. Огромные возможности для бизнеса, связанные с нелегальной выпивкой, изменили все. Получив в свои руки «абсурдно большие» суммы денег, бывшие мелкие уличные бандиты наняли юристов и бухгалтеров, чтобы отмывать миллионы долларов, которые накапливались каждый месяц. Им пришлось задуматься о стратегическом партнерстве с другими бандами, транспортной логистике и инвестициях в недвижимость.

В 1920-х годах Чарльз «Счастливчик» Лучано прославился тем, что объединил крупнейших итальянских и еврейских бандитов Нью-Йорка, чтобы доминировать в бутлегерском бизнесе Города большого яблока. В Чикаго Джонни Торрио поддерживал мир между итальянцами в южной части города и ирландскими и польскими бандами, работающими в северной части города, пока к власти в «городе ветров» после кровавых разборок не пришел знаменитый Аль Капоне. В городском музее Чикаго стенды, посвященные местной мафии — мобстерам, занимают гораздо больше места, чем экспонаты об организаторах первых в истории «пролетарских протестов». Чикаго — родина Первомая, но для местных жителей и прочих американцев это, прежде всего, «город Аль Капоне». Теперь еще немного — и «город Обамы».

В отличие от юга, где фермеры активно варили самогон, на севере мафия организовала бесперебойные поставки спиртного из Канады. Арнольд Ротштейн перевозил его через озеро Онтарио к реке Гудзон и далее в тысячи баров Нью-Йорка. Банда Мэйфилд Роуд в Кливленде прославилась своими скоростными катерами с ромом, пересекающими озеро Эри. Спрос был настолько велик, что

Мафия договорилась о разделе сфер влияния и сотрудничестве именно в эти годы. Как отмечает Абадински, «зарабатывать деньги было легко, самое сложное было выяснить, что делать со всеми деньгами». Отмывание денег было еще одним способом, с помощью которого организованная преступность стала «гораздо организованней». Когда в 1931 году в Неваде были легализованы азартные игры, огромные деньги мафии были направлены в новые казино и отели. Бухгалтеры преступного мира, такие как Мейер Лански, переводили деньги брокерам в Швейцарии, которые должны были замести следы гангстеров и реинвестировать деньги в законный бизнес. Важность «отмывки» не учел Аль Капоне, загремевший за решетку не за убийства или рэкет, а за банальную неуплату налогов.

«Сухой закон» был окончательно отменен, но бизнес-схемы черного рынка и тактика организованной преступности по отмыванию денег никуда не делись. Крупнейшие банды перешли от алкоголя к другим видам деятельности: наркотикам, азартным играм и проституции.

Ирония заключается в том, что «сухой закон», призванный изменить худшие привычки граждан: алкоголизм, домашнее насилие, связанные с этим рабочие прогулы, дал сильнейший толчок развитию худшей криминальной традиции Америки — мафии.