Иерархи Московского патриархата помимо светского и монашеского имен имеют третье — агентурное. В начале 90-х общество было взбудоражено этим фактом, но первоначальный шок быстро прошел. Постепенное рассекречивание документов в странах — бывших республиках СССР позволяет сегодня присмотреться к проблеме с научной точки зрения. И думается, эта проблема заслуживает пристального внимания, потому что в ней — одно из объяснений реакции РПЦ на вызов СВО

«Нужно пройти через это, чтобы достичь большего», — наставлял своего послушника, которого вербовал КГБ, митрополит Никодим (Ротов), духовный отец нынешнего патриарха РПЦ. Открытие архивов некоторых постсоветских стран дает шанс объективно оценить масштабы срастания ГБ и церкви в СССР. И эти масштабы шокируют:

Предлагаем небольшой обзор документов о церковной агентуре в советской Украине в первые послевоенные десятилетия (1940–1960-е). Из агентов того времени в живых и на посту (патриарха Киевского и всея Руси-Украины) остался только один.

При подготовке публикации использовано исследование заместителя директора Института истории Церкви Украинского католического университета Романа Скакуна «Агентура НКВД-МГБ-КГБ в епископате РПЦ на Украине (1939-1964): формирование, функции, модели поведения», с которым автор любезно познакомил наш журнал. Исследование основано на недавно рассекреченных материалах ОДА СБУ и других украинских архивов, и с разрешения автора мы использовали некоторые его эпизоды. Работа Романа Скакуна готовится к публикации в издательстве УКУ. Помимо украинских архивных дел, использованы документы из размещенных в сети фондов КГБ Латвии (kgb.arhivi.lv).

Рассекречивание / засекречивание: Какие архивы доступны?

«Глубокая инфильтрация агентуры спецслужб в религиозные объединения представляет собой серьезную опасность для общества и государства», — констатировала в своем частном определении 1992 г. Комиссия президиума Верховного Совета России по расследованию причин и обстоятельств ГКЧП. Осенью 1991 г. Комиссия, возглавлявшаяся депутатами Львом Пономаревым и Глебом Якуниным, интенсивно работала в Центральном архиве КГБ, понимая, что «окно возможностей» открылось ненадолго.

Из отчетов 5-го управления КГБ СССР Комиссия узнала, что «по линии РПЦ» за границу часто направлялись агенты «Святослав», «Дроздов», «Антонов», «Адамант», «Аббат», «Кузнецов», «Михайлов» и др. Они встречались с папой римским, другими религиозными и государственными лидерами, выступали на заседаниях Всемирного совета церквей, Конференции европейских церквей и Христианской мирной конференции, добиваясь «принятия нужных нам резолюций». Было лишь делом техники сопоставить агентурные клички из отчетов с официальными сообщениями «Журнала Московской патриархии» о зарубежных поездках иерархов. Результатами своей работы о. Глеб Якунин охотно делился с прессой. Так мир узнал, что РПЦ возглавляет опытная, проверенная агентура КГБ. Доныне занимают высокие посты в РПЦ раскрытые тогда агенты «Михайлов», «Павел», «Топаз», «Адамант», «Читатель» и др., а в Киеве подвизается бывший агент «Антонов».

Раскрытие правды о происхождении высшей иерархии воспринималось тогда как экзистенциальная угроза для РПЦ, но власти спустили этот скандал на тормозах. Созданная синодом специальная комиссия по расследованию фактов сотрудничества даже не приступила к работе. Единственный иерарх — тогдашний архиепископ Виленский и Литовский Хризостом (Мартишкин) — признался в интервью правительственной «Российской газете» (№ 52, 1992, с. 7), что 18 лет прослужил агентом КГБ под псевдонимом «Реставратор».

По российским законам, архивные дела подлежат рассекречиванию через 30 лет после их создания. Однако на практике в РФ засекречивается гораздо больше архивных дел, чем рассекречивается, поскольку постоянно растет перечень сведений, отнесенных к гостайне. Проблему отчасти компенсируют архивы Украины — еще в 2009 г. тогдашний президент Виктор Ющенко издал указ о рассекречивании дел, касающихся политических репрессий советского режима. Сотрудник Института истории церкви Украинского католического университета д-р Роман Скакун изучил сотни дел из архива СБУ. Но большинство дел о церковной агентуре и в Украине остаются недоступными: их рассекречивание происходит не автоматически, а после решения специальной экспертной комиссии, и этот процесс может тянуться десятилетиями. Но истина постепенно выясняется, «ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным»…

«На идейно-политической основе…»: кто такие агенты?

Согласно Положению об агентурном аппарате и доверенных лицах органов государственной безопасности СССР от 4 июля 1983 г., агентом КГБ является «советский гражданин, иностранный гражданин (подданный) либо лицо без гражданства, негласно сотрудничающий с органами КГБ и выполняющий их задания по обеспечению безопасности СССР». От агентов требовалась «преданность делу коммунизма и социалистической Родине», а вербовка производилась «на идейно-политической основе, при соблюдении принципа добровольности» (только в исключительных случаях — на основе компромата или материального интереса). Положение требует, чтобы агент участвовал в выборе своего псевдонима.

Для агентов в рясах пикантно звучит пункт Положения: «Агентурная работа строится в полном соответствии с внутренней и внешней политикой Коммунистической партии», а опекуны обязаны вести «политическое, правовое и нравственное воспитание» агентов, учить их «приемам и способам выполнения заданий». О типичной процедуре вербовки рассказывает в своих воспоминаниях свящ. Михаил Гаврилов, на момент вербовки в 1975 г. — диакон и студент Ленинградской духовной семинарии. Через несколько дней после рукоположения в сан диакона его вызвали в военкомат Смольненского района Ленинграда, где сотрудник в штатском предложил на следующий день прийти в здание райотдела милиции. Там о. Михаил обнаружил отдельный коридор с множеством дверей. В коридоре причитала какая-то старушка: «Ой, как страшно!» Будучи приглашен в один из кабинетов, о. Михаил почти два часа беседовал с сотрудником, который расспрашивал о других семинаристах. Из-за стены периодически доносились женские причитания и плач — как понял Гаврилов, записанные на пленку. Старушку и эти записи он воспринял как способы создания «психологической атмосферы». Молодому диакону дали номер телефона и предложили связаться по нему для назначения следующей встречи. Получив благословение митрополита Никодима, он позвонил и был приглашен уже другим сотрудником, который дал о. Михаилу подписку о неразглашении, которую надо было подписать псевдонимом. Первым заданием стало составление «характеристики» на семинариста из Финляндии Петра Сархо, потом попросили письменно рассказать о студенте Степане Герасимове, будущем секретаре ректора епископа Кирилла. Никодим одобрял агентурную работу Гаврилова и — в качестве поощрения — быстро рукоположил его во священника…

Чекистская «симфония»: кто воссоздавал РПЦ в 1940-х?

Великий террор 1937–1938 гг. нанес большой удар по церковной агентуре, которая сложилась в 1920-е гг., — в основном в рамках созданной ОГПУ «красной церкви», или обновленчества. По итогам репрессий на Пасху 1939 г. богослужения состоялись лишь в 22 храмах на территории Украины (во всем СССР тогда, по разным данным, сохранилось от 100 до 300 действующих церквей). К июню 1941 г. закрыли и большинство из этих чудом уцелевших храмов. Так, в Киеве службы не прерывались лишь в Крестовоздвиженском храме на Подоле. Вместе с тем осенью 1939 г. в результате того, что сегодня в РФ положено называть «освободительным походом Красной армии», в почти полностью разгромленную патриархию влились 1189 приходов на территориях Западной Украины и Западной Беларуси, до войны входивших в состав Польши. Как докладывал Сталину Берия, «агент НКВД Ярушевич Б.Д.» направлен экзархом в «освобожденные» области. В церковную историю этот человек вошел под именем митрополита Николая — ближайшего помощника патриархов Сергия и Алексия I. В НКВД он носил псевдоним «Православный», и под его прикрытием была создана нелегальная резидентура для «агентурной работы среди церковников как в западных областях, так и на территории немецкого генерал-губернаторства».

Во время Великой Отечественной войны вся территория Украины оказалась под оккупацией, в это время в республике открылось более 40 монастырей и более 6500 храмов. В связи с резким изменением сталинской церковной политики наркомат госбезопасности УССР издал осенью 1943 г. директиву: «Каждую церковь обеспечивать проверенной агентурой из числа духовенства или церковного актива». На практике осуществить это не удалось — агентов хватило только на ключевые посты.

К осени 1947 г., когда сталинская «симфония с церковью» достигла пика, РПЦ насчитывала в Украине 8792 прихода, 15 мужских и 25 женских монастырей (с 370 монахами и 1890 монахинями), 17 епископов и почти 6300 священников. Среди этой массы МГБ имело 574 агента и 1635 осведомителей. Но уже к осени 1964 г., после так называемых «хрущевских гонений», в УССР остались лишь 4671 храм и несколько монастырей. Агентура самым активным образом привлекалась к «сокращению религиозной сети».

«Все равно пропадать»: как себя чувствовали агенты-епископы?

Агент «Православный» — митрополит Николай (Ярушевич), прослуживший на западе Украины чуть более года, с марта 1940-го по июнь 1941-го, — разделял свою резиденцию в Луцке с отделом НКВД. В донесении от 31 декабря 1940 г. Николай передавал чекистскому начальству слова «националистически настроенного» епископа Поликарпа (Сикорского) (позже, при немецкой оккупации, он возглавит возрожденную Автокефальную церковь в Украине): «СССР — государство, основанное на насилии, карточный домик…

Большевики хорошо понимают, как население их ненавидит, и война с Германией будет тем щелчком, который разрушит все карточное здание большевизма». Арест Поликарпа, а также архиепископа Алексия (Громадского) и нескольких священников готовился органами НКВД в начале 1941-го, но война помешала этим планам. В мае 1943-го Алексия все же убили в Ровенской области партизаны неизвестной принадлежности.

Уникальным прецедентом совмещения службы боевого разведчика и епископа РПЦ стал епископ Василий (Ратмиров), бывший женатый обновленческий архиерей, который 17 июля 1941 г. был назначен патриархией епископом уже оккупированного Житомира. Избежав репрессий, в 1939 г. он отрекся от сана и работал в советском учреждении, что по канонам закрывало ему путь к священству.

В августе 1941 г. Ратмиров прибыл в Калинин, где возглавил операцию НКВД «Послушники» во время оккупации города: под видом его иподиаконов в городе работала диверсионная группа НКВД. В 1943 г. Ратмирова перевели в Смоленск, где в связке с ним работал офицер разведки Иван Михеев, изображавший из себя «иеромонаха». Ратмиров и Михеев нашли сотрудничавших с немцами преподавателей богословских курсов и монахинь. В 2005 г. «Наука и религия» опубликовала воспоминания этого уникального офицера — «Священник из фронтовой разведки». О необычной связке Ратмирова–Михеева вспоминал и генерал Павел Судоплатов.

После освобождения Украины Красной армией Николай (Ярушевич) был назначен митрополитом Крутицким — наместником патриарха, а должность экзарха Украины унаследовал другой агент ГБ митрополит Иоанн (Соколов) («Птицын»). Нарком Всеволод Меркулов в директиве от 7 июля 1945 г. ставил перед «Птицыным» задания ликвидировать греко-католическую церковь в Галичине и Закарпатье путем ее присоединения к РПЦ, а также «агентурно обслуживать» зарубежные церковные делегации в Киеве. На ликвидацию греко-католиков наркомфин СССР выделил 400 тыс. рублей, которые «Птицын» передал главе инициативной группы во Львове о. Гавриилу Костельнику. Также по заданию НКГБ в Киеве были совершены хиротонии агентов «Шевчук» (Антоний Пельвецкий) и «Иванов» (Михаил Мельник) во епископов для «воссо-единенных» греко-католиков. Согласно донесениям, проведенный в марте 1946 г. во Львове «собор», якобы ликвидировавший УГКЦ, на 68% состоял из агентуры НКГБ. Преемниками «Птицына» на посту экзарха стали агенты «Сокол» (Иоасаф Лелюхин) и «Антонов» (Филарет Денисенко).

По итогам Второй мировой войны Московская патриархия «переучредила» автокефалии Польской и Чехословацкой православных церквей. Известно, по крайней мере, о двух их предстоятелях, которые были агентами ГБ. Предстоятелем Польской церкви в 1951–1959 гг. служил митрополит Макарий (Оксиюк) («Глебов»), с 1945 г. управлявший Львовско-Тернопольской епархией. По личному распоряжению наркома Меркулова к нему была прикреплена постоянная охрана, тем не менее во Львове Макарий не осмеливался служить за пределами своего собора, а в Почаевскую лавру приезжал в сопровождении пяти-шести офицеров МГБ с автоматами. Агент «Громов» (управделами патриархии и настоятель Елоховского собора в Москве протопресвитер Николай Колчицкий), посетивший Львов в мае 1948 г., описывал Макария как крайне запуганного человека: «Пьет, пьянеет, клобук у него набекрень, часто чертыхается и еще чаще повторяет слова: «А все равно Макарию пропадать». Возглавив Польскую церковь, он отменил там остатки демократии, ликвидировав Варшавскую консисторию и упразднив общецерковный и приходской уставы. Чехословацкую православную церковь в 1960–1990-х гг. возглавлял агент «Барокко» — митрополит Дорофей (Филип), завербованный еще в Мукачево, где служил духовником женского монастыря.

Объем статьи не позволяет подробно рассказать о деятельности других агентов, выполнявших порой нетривиальные задачи, которые им ставило чекистское руководство. Ограничимся перечислением их имен и псевдонимов: архиепископ Днепропетровский Андрей (Комаров) — «Спокойный»;митрополит Харьковский Стефан (Проценко) — «Панченко»; епископ Донецкий Никон (Петин) — «Петров» (служа в Одессе, подавал очень интересные донесения об отдыхавшем на море патриархе Алексии I); епископ Житомирский Антоний (Кротевич) — «Павловский»; епископ Одесский Сергий (Ларин) — «Усов» (его секретарем был будущий патриарх Пимен (Извеков)); митрополит Херсонский Борис (Вик) — «Вернов»; митрополит Харьковский Никодим (Руснак; ум. 2011 г.) — «Скала»; епископ Черновицкий Феодосий (Ковернинский) — «Кольцов»; епископ Волынский Варлаам (Борисевич) — «Твердый»; епископ Сумской Иларион (Прохоров) — «Павлов»; епископ Ужгородский Нестор (Сидорук) — «Дубровский»; епископ Херсонский Михаил (Рубинский) — «Восточный»; митрополит Львовский Николай (Юрик) — «Новоричный»; архиепископ Ивано-Франковский Иосиф (Савраш) — «Евген»; епископ Хмельницкий Панкратий (Кашперук) — «Мартынюк»; епископ Полтавский Палладий (Каминский) — «Непомнящий».

В 1957-м чекисты отчитались о достижении: через агента «Ткаченко», работавшего в Одессе, удалось завербовать его отца — митрополита Украинской греко-православной церкви в Канаде Михаила (Хорошего).

В архивах имеются документы, бросающие тень и на (ошибочно?) канонизированных в Московском патриархате святых ХХ века. Время для их обнародования, очевидно, еще не пришло…

Епископы-«ликвидаторы»: можно ли оправдать слияние РПЦ с ГБ?

Возникает вопрос: если церковь выжила и даже возродилась после десятилетий гонений, то, может, ничего плохого не было в агентурной работе иерархов — наоборот, это было искреннее патриотическое служение? Духовник ряда руководителей ФСБ России митрополит

В начале «хрущевских гонений», 23 октября 1959 г., канцелярия патриархии разослала по епархиям циркуляр, запрещавший клирикам допускать несовершеннолетних к прислуживанию в алтаре, посещать дома верующих на праздники, служить вне храма и оказывать финансовую помощь бедным сельским приходам. КГБ СССР распространил этот циркуляр по своей линии, приказав использовать его при «сокращении численности приходов». Епархиальные управления РПЦ по своей инициативе дополнили запреты: так, Донецкая епархия запретила освящать воду вне храма, отпевать усопших без согласия всех членов семьи, допускать на богослужения несовершеннолетних.

Епископ Львовский Григорий (Закаляк) боролся с традиционным украинским колядованием на Рождество. При нем в «самом религиозном» регионе СССР — Львовской области — было закрыто 120 храмов, а прекращены богослужения еще в 320.

Колеблясь вместе с линией партии, агентура усердно исполняла антирелигиозные императивы хрущевской кампании. Один из епископов (он значится у чекистов как агент «Чехонте») делился со своими кураторами разочарованием в религии. В этом чекисты видят глубинную причину закрытия руками этого епископа большого количества храмов в его епархии.

За шесть месяцев 1959 г. другой агент — «Сокол», митрополит Иоасаф (Лелюхин), — закрыл и снял с регистрации 42 прихода Днепропетровской епархии. За время «хрущевских гонений» он успел успешно поработать в том же духе в Сумской, Винницкой и Киевской епархиях. Как отмечено в отчете КГБ УССР, «к усилению атеистической пропаганды со стороны партийных и советских органов относится положительно, зачастую представляет по своей инициативе материалы, которые используются партийными органами в компрометации духовенства и церковного актива». На предложение властей о закрытии единственного в Днепропетровске монастыря отреагировал с энтузиазмом. Агент «Вернов» (митрополит Борис (Вик)) закрыл 74 храма в Одесской области, а священников, пытавшихся их защищать, запрещал и лишал сана. Подобные истории происходили почти в каждой украинской епархии.

Пиком гонений стало закрытие Киево-Печерской лавры, на притеснения которой сегодня жалуется Московская патриархия. Назначенный ею же наместник лавры епископ Нестор (Тугай) («Орлик») возглавил «комплекс агентурно-оперативных и разложенческих мероприятий», по итогам которого в марте 1961 г. лавру закрыли. Нестор объяснил это аварийным состоянием лавры и необходимостью ремонта, тут же получив назначение на Харьковскую кафедру. Одновременно ликвидировали Киевскую духовную семинарию, ректор которой о. Филарет (Денисенко) («Антонов») был награжден должностью управделами Украинского экзархата и епископским саном.

Бескомпромиссно настроенные верующие не посещали «красные» храмы, исповедуя свою веру частным образом либо интегрируясь с подпольными течениями типа Истинно-православной церкви (ИПЦ). На языке чекистов это называлось «антисоветским церковно-монархическим подпольем», и агентура была особо заточена на его выявление. Благодаря доносам епископа Донецкого Никона (Петина) чекисты успешно провели операцию «Остров», ликвидировав монастырь ИПЦ в Лисичанске. Епископ Сумской Евстратий (Подольский) («Почтовик») сосредоточился на борьбе с последователями старца Стефана (Подгорного), слившимися с ИПЦ, а агент «Георгиевский» (епископ Черниговский, а потом Днепропетровский Гурий (Егоров)) участвовал в разработке «Мракобесы» по ликвидации истинно-православного подполья в Чернигове во главе со священником Александром Маковым.

Епископы-агенты ограничивали и легальную церковную жизнь: «Сокол» (Иоасаф) запретил раздачу воды, освященной на стопе Божией Матери в Почаеве, и ночлег паломников в Почаевской лавре, а его наместник в этой лавре — агент «Соколовский» (архимандрит, а позже епископ Севастиан (Пилипчук)) — по указанию КГБ изгнал из обители старца Кукшу (Величко, ныне канонизирован РПЦ) и закрыл Свято-Духов скит.

Поведение иерархов-агентов часто объясняется обстоятельствами их биографии: многие из них в 30-е гг. отрекались от сана и веры, их возвращение в церковь могло быть обусловлено разными мотивами. Например, о. Георгий Каминский («Непомнящий») говорил оперативникам: «В 1935 г. я самоликвидировался [как служитель культа], но в 1944 г. меня призвали и сказали, что нужно служить ради интересов Родины. Вот и стал служить». Вскоре он станет архиепископом Житомирским Палладием. По доносу агента «Павловского» (епископ Антоний) в октябре 1945 г. арестовали свящ. Александра Мищенко, которого осудили на 20 лет за связь с ОУН-УПА*, и свящ. Платона Березюка, осужденного на 10 лет за антисоветские высказывания в период оккупации. По доносу агента «Иванова» (епископ Михаил) был арестован священник Вовчик, которого осудили на 10 лет лагерей, откуда тот не вернулся. Еще до войны по доносу агента «Сокола», который тогда был обновленческим священником, ликвидировали «контрреволюционную группу духовенства и церковников в составе 7 чел.» во главе с митрополитом Соборно-епископской церкви Макарием (Крамаренко). За один лишь 1938 г. «Сокол» подал 138 донесений на «реакционно или националистически настроенных» клириков и мирян. После войны, став архиереем РПЦ, он продолжал активно участвовать в сыске членов ИПЦ (разработки «Скит» и «Остров»).

*Запрещены в РФ.