На прогремевшей в середине мая презентации компании OpenAI — сегодняшнего лидера и законодателя мод в области искусственного интеллекта — новой версии ставшего сверхпопулярным продукта ChatGPT образование неявно оказалось одной из центральных тем. В ряде показанных кейсов умная нейросеть, обретшая уже голос и зрение, выступала в качестве учителя. И надо полагать, это совсем не случайность, несмотря на то, что ставшие сверхпопулярными чаты с искусственным интеллектом вовсе не позиционируются как образовательные продукты.

Не знаю, вкладывали ли готовившие презентацию идеологи OpenAI какой-то специальный философский смысл в демонстрацию изменений образовательного ландшафта, ориентировались ли на статистику использования или давали заявку на свое участие в дележе рынка образовательных технологий, но получилось, что они выступили ярким демонстратором действительно фундаментальных изменений. Оставим в стороне споры, до какой степени можно считать большие языковые модели, обеспечившие сегодняшний технологический прорыв, настоящим искусственным интеллектом (ИИ), или это, как говорят скептики, просто «статистический попугай». Просто будем использовать сложившийся естественным образом термин, обозначающий один из величайших технологических прорывов после интернета, — ИИ.

Экзамен для ИИ

На всех этапах становления искусственного интеллекта начиная с конца 1950-х годов были попытки приспособить его к сфере образования. Во многом это связано с ведущей ролью именно университетских лабораторий в исследовании ИИ. Во время прошлого бума искусственного интеллекта, случившегося в 1980-е годы в связи с появлением экспертных систем, возник целый ряд продуктов, претендовавших на то, чтобы стать «электронными репетиторами». Однако выяснилось, что экспертные системы могут давать неплохие результаты в практических областях, но они слабо эффективны как инструмент образования. А когда и сам этот бум схлынул по объективной причине недостаточной развитости технологий, вместе с ним забылись и такие системы.

В последние годы основным направлением развития ИИ в образовании было его использование для анализа процесса обучения. Так, в России очень полюбили на разных уровнях говорить про «цифровой след» учащегося — и приспосабливать всякие аналитические решения, в том числе на основе нейронных сетей, породивших нынешний бум ИИ, к тому, чтобы направить ученика каким-то правильным путем по его «индивидуальной траектории обучения» (зачастую забывая про его субъектность) и выставить ему оценку. Популярными стали и многочисленные попытки распознавания эмоций.

На образовательных администраторов такие вещи производили неизгладимое впечатление. Тут можно же пробовать и преподавателя оценивать, и определять, не отвлекался ли студент на посторонние сюжеты. Да и вообще с помощью распознавания лиц можно контролировать посещаемость. Другой большой областью стало разнообразное автоматическое генерирование заданий и попытки за счет этого бороться со ставшим традиционным списыванием готовых решений. Но на любой такой искусственный интеллект найдется другой ИИ…

Одними из первых серьезных экспериментов по оценке интеллектуального уровня появившихся всего-то меньше двух лет назад систем типа ChatGPT стали многочисленные проверки того, как они проходят экзаменационные задания различного уровня. Такие эксперименты проводились исследователями в разных странах, в том числе и в России. Результаты оказались довольно тревожными для существующей системы образования: в большинстве случаев бездушный ИИ проходил испытания на уровне или выше среднего ученика.

Это касается не только тех дисциплин, где надо блеснуть знаниями дат или фактов (в чем первенство машине можно отдать заранее), но и тех, где нужно проявить творческое начало. Так,

Иной раз даже лучше среднего, разве что модели часто оперируют словами, находящимися за рамками лексикона школьников. Впрочем, и эта проблема несложно решается или мастерством составления запроса к роботу, или — как вариант для трудолюбивых — легким редактированием полученного от него текста.

В общем, такой цифровой ученик преуспевает по всем предметам. Разве что по физкультуре пока отстает. Но как знают смотревшие фильм «Приключения Электроника», и эту проблему можно решить.

Угроза или преимущество?

Фактически уже началась трансформация всей системы образования — как формальной, так и неформальной. Для формальной — это серьезная угроза. Люди с низкой мотивацией к получению знаний и высокой к получению оценок (читай — «корочки») стали активно использовать возможности ИИ для выполнения заданий. И это касается как школ, так и университетов, в стороне пока остаются разве что дошкольники.

Можно констатировать, что контроль знаний в привычном нам виде, когда они проверяются написанием учащимся некоторой работы или решением задач, постепенно превращается в анахронизм. Это касается даже таких вполне серьезных работ, как университетский диплом. В России первый громкий кейс такого рода возник при защите дипломной работы в РГГУ в 2023 году, которую, по признанию самого студента (конечно же, сделанному уже после защиты), написал ChatGPT — появившийся всего лишь за полгода до этого и работе с которым в университете точно никого не учили. Скандал вышел наружу и в течение пары недель фигурировал в медиа на уровне самых заметных событий страны.

Я не видел этого текста, но точно не хочу здесь подвергать сомнению квалификацию комиссии — тот уровень научных работ, которые считаются даже в лучших наших университетах достаточными для получения квалификации, вполне по силам таким ИИ, как ChatGPT, Cloudy или LeChat, да и пока отстающим от них отечественным YandexGPT или GigoChat тоже. Хотя для того, чтобы «заставить» нейросеть написать достойную работу, потребуются немалые усилия, но совсем не те, которые свидетельствуют о знании учащимся той или иной учебной дисциплины.

После возникшего скандала и неловкой паузы диплом парню все-таки выдали, что представляется совершенно правильным шагом, хотя и необычным для нашей прямолинейно-консервативной образовательной системы, особенно в текущем общественно-политическом контексте. Но сам по себе этот случай сначала породил волну разговоров про необходимость все, что можно, запретить, а потом и встречную — от более «продвинутой» части университетского сообщества, утверждающей, что нужно жить в новой реальности и запреты бессмысленны.

Возможно, сыграла свою роль и постоянно продвигаемая правительством повестка цифровизации вместе с внедрением ИИ во все, что возможно (но в конт­роль в первую очередь). Поэтому показавшийся многим весьма рискованным шаг ректора МГПУ Игоря Реморенко разрешить использовать ChatGPT-подобные решения в университете на простых и логичных условиях — декларировать это, обеспечить отсутствие выдумок (так называемых «галлюцинаций больших языковых моделей»), снабдить необходимым ссылочным аппаратом — открыл дорогу другим крупным университетам, поступившим кто явно, а кто нет аналогичным образом. Редкий пример того, как в стране вместо борьбы с естественным ходом событий решили его принять и действовать сообразно.

Иногда бывает и иначе. В американском Emory University разработчики системы Eightball, позволяющей на базе ИИ собирать все учебные материалы по какому-то предмету и получать емкие выжимки для облегчения подготовки к экзамену, получили внутриуниверситетский приз. Но существующий в университете общественный орган через некоторое время обвинил их в том, что инструмент создан для мошенничества и вообще разрушает процесс обучения. Студентов отстранили от занятий, однако один из них подал иск в суд. Так что тут продолжение следует.

Строго говоря, обвинение в том, что ИИ-системы разрушают учебный процесс, можно признать верным. И это касается не только образования. Например, во многих сферах деятельности процесс вхождения в него молодого специалиста построен так, что он выполняет разные рутинные задачи, делает какую-то простую аналитику и тому подобное — и в итоге получает понимание предметной области, ее проблем, приобретает важные жизненные навыки, которые не получишь в университете. Поэтому к более серьезной работе он переходит более подготовленным. Но искусственный интеллект оказывается наиболее очевидно внедряемым и эффективным именно на уровне решения таких задач.

ИИ может существенно повысить эффективность такой деятельности, но что будет дальше, когда сегодняшние высокоуровневые специалисты исчезнут, а новым будет неоткуда взяться? И ведь мало того что таким начинающим специалистам негде будет профессионально расти на предприятии. Программистов, разрабатывающих тот самый искусственный интеллект, это касается чуть ли не в первую очередь. Возможно, на следующем витке эволюции будет решена и эта задача: всех верхнеуровневых профессионалов тоже заменит умная машина. Впрочем, до этого надо дожить.

Спасти рядового преподавателя

Успехи в построении ИИ катализировали тот процесс в образовании, который и так шел по мере развития технологий. Знания стали нас окружать везде, школа (в широком смысле — учебное заведение как институт) перестала быть их уникальным источником. Помимо других социальных процессов это изменение стало очень сильным демотиватором: весь пафос освоения знаний девальвируется, когда ты уверен, что можешь получить их где и когда угодно из гаджета в твоем кармане. То, что нужно обладать некоторым уровнем понимания, чтобы осознать, какие именно знания тебе нужны, требует определенного интеллектуального уровня — а ему без образования неоткуда взяться.

Потеряв эксклюзив на доступ к знаниям, школа все еще остается сносным помощником в их освоении — не столько из-за качества процесса, сколько из-за выстроенного за века социального механизма принуждения к их освоению. Сейчас рушатся основы и этого механизма. Конечно, можно запирать людей в помещениях, куда не проникнет не то что ИИ, но и любое другое проявление современных технологий. Однако это будет только отсрочкой, а не решением проблемы.

Сегодня хорошо обученная всеми доступными знаниями нейросеть прекрасно делает ровно то, что ждут от ученика, — воспроизводит паттерны деятельности и оперирует четко описанными знаниями. Будь это ответы на вопросы из учебника, поиск каких-то закономерностей или написание сочинения или программного кода. Хуже приходится тогда, когда надо создать что-то новое, вписывающееся в многофакторную реальную жизнь, или взаимодействовать с физическим миром. Поэтому пока в относительной безопасности обучение, построенное по проектной модели, но оно работает далеко не во всех сферах и редко находит воплощение за пределами инженерных и естественнонаучных направлений. Несмотря на то что большинство отечественных учебных заведений радостно рапортует о полном внедрении проектного метода, встретить его в реальной жизни почти невозможно: как правило, им оказываются старые добрые курсовые и прочие чисто учебные задания, поданные под новым соусом.

В медиа сейчас любят разговоры на тему, кого именно уничтожит ИИ. Все, от желтой прессы и до серьезных ученых, дискутируют о том, сколько людей останется без работы и какие индустрии сотрет искусственный интеллект с экономического лица земли. Получается, что образование — не как понятие, а как современное его устройство — стоит едва ли не первым в «очереди».

Массового учителя как транслятора знаний из написанного кем-то учебника спасти будет трудно. Почти по любой тематике написано уже много учебников, доступно множество курсов, популярных книг, а это снижает интерес и к уникальным носителям знаний. Они переходят скорее в категорию шоуменов — да и то, если оказываются гениальными лекторами, что случается редко. Даже противостояние с мобильным телефоном и соцсетями в нем способно выиграть ничтожное меньшинство учителей, обладающих огромной харизмой и собственными подходами. Что уж говорить об искусственном интеллекте, который еще и общается как живой в ставшем столь привычном для молодежи чате.

Какое возможно решение проблемы? Перепридумать систему образования заново. Так, чтобы в ней нашлось место искусственному интеллекту как полноценному участнику этого процесса, но остались место — и субъектность — для людей.

И скорее всего, заниматься этим придется с раннего возраста, что означает и перестройку всей дошкольной системы образования. Как именно, пока вряд ли кто уверенно скажет, но искать и двигаться в этом направлении придется.

А сам искусственный интеллект может оказаться не только демотиватором, но и помощником. Автор этой статьи недавно участвовал в небольшом круглом столе вместе с такими грандами образования, как Сергей Зуев, Арам Пахчанян и Дмитрий Сошников (последний — еще и известный человек в мире ИИ), и единственное решение, которое нашли участники, — это превращение искусственного интеллекта в индивидуального тренера и даже спарринг-партнера. А учитель в своей человеческой ипостаси может стать в большей степени навигатором, собеседником и помощником для самоопределения.

Такая мысль, похоже, развивается в мире. В своей недавно вышедшей книге «Дивные новые слова: как AI произведет революцию в образовании (и почему это хорошо)» Салман Хан, создатель одной из самых успешных образовательных онлайн-платформ Khan Academy, пишет о том, чат-боты типа ChatGPT могли бы стать частными репетиторами. Они помогут разобраться со сложными математическими задачами, задавая наводящие вопросы, предлагая подсказки и объясняя непонятные формулы — что на базе простых вещей мы и увидели в презентации OpenAI, с которого и начали этот разговор. Или вместе с учеником поработают над эссе: проанализируют план и черновик, укажут на логические ошибки и предложат свои улучшения.

А декан экономического факультета МГУ Александр Аузан в одном из недавних интервью анонсировал эксперимент, который инициирован в содружестве с ведущими российскими компаниями: студенты станут соревноваться в выполнении своей работы с искусственным интеллектом. И начнется это еще с первокурсников, не сильно испорченных старой системой, которая была построена в другую эпоху. Возможно, с помощью таких экспериментов — которых нужно еще множество, и самых разных, — и удастся найти ответ на вопрос, каким именно должно стать образование и как человеку остаться умнее машины.