Иллюстрация: Петр Саруханов
(18+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЕЛКОВСКИМ СТАНИСЛАВОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА БЕЛКОВСКОГО СТАНИСЛАВА АЛЕКСАНДРОВИЧА.
В уходящие летние времена, озаренные отраженным светом глобального потепления, особенно ясно понимаешь, как хорошо быть ленивым. Потому что только ленивый не рассуждает ныне о близящемся Конце Света.
Глобальная катастрофа — смысл и очертания которой неясны, но сама она от этого становится все более выпуклой и убедительной, — нарастает не только в коллективном сознании значительной части мировых элит. То есть людей, причастных к принятию важных и важнейших решений на национальном и транснациональном уровнях. Но и в индивидуальном сознании обывателя, сидящего на игле каждодневного новостного потока. Настроение обывателя по части Конца Света можно грубовато определить как «тревожный восторг» (ТВ). С одной стороны, предчувствие всеобщей беды не дает спокойно жить, работать, потреблять, любить и отдыхать. Да и нужно ли вообще все это, если завтра — ужасный конец, который мы никак не в состоянии предотвратить. С другой — это случится с нами, на нашем веку, и мы таки унесем на тот свет, в светлый мир темного небытия, свои 15 минут славы, не приложив к стяжанию этой славы никаких тяжелых персональных усилий.
Этот тревожный восторг, с одной стороны, закрепощает физического человека, заставив его подчиниться одному лишь каторжному занятию — разглядыванию Конца Света в его занавешенное лицо. С другой — дает исключительную свободу:
можно ничего не делать и ни за что не отвечать, раз катастрофа вот-вот сметет все, любые процессы и результаты жизнедеятельности, а с ними — и ответственность за себя и другое.
Вот почему это предощущение Конца Света особо и специально сладостно — ну типа как секс на линии фронта.
В 2020/21-м Конец Света принимал очертания пандемии COVID-19. Если ты в решающий момент неловко закашлялся — все, можешь выбирать себе гроб. Видишь на улице человека без маски — немедленно сдай его спецслужбам как террориста.
Прошло всего четыре года, но о тотальном масочном режиме или закрытии парков многие из нас уже почти не помнят; а если вдруг вспоминают — то, как правило, с долей сарказма и незримым покручиванием указательного пальца у скользкого виска. Еще бы. Еще в феврале 2022-го балтиморский Университет Джонса Хопкинса, крупнейший специалист по пандемии ковида-19, объяснил, что глобальный локдаун сократил смертность от этой страшной болезни на 0,2%. А вот насколько выросла смертность от паралича нековидного здравоохранения — отмены и плановой, и экстренной медицинской помощи, инфарктов и инсультов, депрессий и стрессов, наркотиков и алкоголя, домашнего и дикого насилия — еще предстоит изучить. Когда настанет время и пыль дорожная уляжется. А чуть позже, в 2023 году, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) с нервным трепетом и скрежетом зубовным, играя против своих же официальных доктрин, признала: 2/3 избыточных смертей в 2020/21-м случились не от коронавируса Sars-Cov-2, а вовсе наоборот — от борьбы человечества с ним, от всеобщего карантина и вообще системы элитных решений, номинально направленных на борьбу с пандемией.
Но сейчас не до этих осмыслений и обобщений. Потому что у человечества новая забава, она же причина Конца Света — ядерная война. Случится она или не случится — вопрос отдельный, но борьба за предотвращение ядерной войны собирается такая, что камня на камне не останется.
Человечество заходится яростным пессимизмом: мир погибнет, от наших детей ничего не останется. Излучая тем самым тщательно скрываемый и плохо осознаваемый оптимизм: ну раз будущего не случится и о нем не надо заботиться, мы наконец-то отдохнем. А наркотический приход, сообщаемый информационной реальностью, — идеальная предпосылка отдохновения.
Фото: Александр Артеменков / ТАСС
Краткий курс истории Конца Света
Надо заметить, что постоянная рефлексия на тему Конца Света — это типично западная черта. Точнее — чтобы нас не упрекнули в дерзостном отнесении исламского мира к коллективному Западу — феномен, присущий монотеистическому вообще и авраамическому в особенности типу религиозного сознания. А уж если быть еще тщательней в формулировках — религиозного бессознательного. С которым человек рождается и остается, несмотря на его формальное самопредставление о собственной религиозности на разных этапах жизни-и-творчества.
Именно такой тип религиозности предполагает поступательное движение истории из точки А в точку Б. Пусть по спирали, а не по прямой — качественной разницы нет. А душа у нас здесь индивидуальна и на эксклюзивной основе спаяна с телом. Немонотеистическому же (здесь уместен, как ни крути, и термин «восточное») религиозному бессознательному присущи представления о цикличности истории и переселении душ. И потому для этого типа религиозности переживание (не важно, оптимистическое или пессимистическое) темы конца — индивидуального и коллективного — отнюдь не так актуально.
Потому поговорим о себе — тех, кто по эту цивилизационную сторону.
Ощущение экзистенциальной катастрофы — частый спутник того, кто уже достаточно взрослый, чтобы ощущать неизбежность смерти («неужели я настоящий и действительно смерть придет»), но не урегулировал свои отношения с нею. Прежде всего — потому, что так и не разобрался с Богом и той самой будущей жизнью. Классический пример, он же источник — Иван Ильич Головин (из Л.Н. Толстого).
«Он снял ноги, лег боком на руку, и ему стало жалко себя. Он <…> не стал больше удерживаться и заплакал, как дитя. Он плакал о беспомощности своей, о своем ужасном одиночестве, о жестокости людей, о жестокости Бога, об отсутствии Бога. «Зачем ты все это сделал? Зачем привел меня сюда? За что, за что так ужасно мучаешь меня?..» Он и не ждал ответа и плакал о том, что нет и не может быть ответа. Боль поднялась опять, но он не шевелился, не звал. Он говорил себе: «Ну еще, ну бей! Но за что? Что я сделал тебе, за что?» Потом он затих, перестал не только плакать, перестал дышать и весь стал внимание: как будто он прислушивался не к голосу, говорящему звуками, но к голосу души, к ходу мыслей, поднимавшемуся в нем. — Чего тебе нужно? — было первое ясное, могущее быть выражено словами понятие, которое, он услышал. — Что тебе нужно? Чего тебе нужно? — повторил он себе. — Чего? — Не страдать. Жить, — ответил он. И опять он весь предался вниманию такому напряженному, что даже боль не развлекала его. — Жить? Как жить? — спросил голос души. — Да, жить, как я жил прежде: хорошо, приятно. — Как ты жил прежде, хорошо и приятно? — спросил голос. И он стал перебирать в воображении лучшие минуты своей приятной жизни. Но — странное дело — все эти лучшие минуты приятной жизни казались теперь совсем не тем, чем казались они тогда. Все — кроме первых воспоминаний детства.
Там, в детстве, было что-то такое действительно приятное, с чем можно бы было жить, если бы оно вернулось. Но того человека, который испытывал это приятное, уже не было: это было как бы воспоминание о каком-то другом. Как только начиналось то, чего результатом был теперешний он, Иван Ильич, так все казавшиеся тогда радости теперь на глазах его таяли и превращались во что-то ничтожное и часто гадкое».
«Меня не будет, так что же будет? Ничего не будет. Так где же я буду, когда меня не будет?» — вот он, девиз, равно и манифест Конца Света.
У немалого же числа людей страх собственной смерти принимает черты ужаса перед той самой глобальной катастрофой. В первую очередь это касается персонажей, привыкших к большой власти в самых разных формах. Ведь не могу же я просто так умереть, как все? — сознательно-бессознательно клюет себя такой герой. Нет, если уж умирать, то по причинам сверхличным, особенным, невиданным, простым смертным (sic!) недоступным и неподвластным, как вся моя исключительная жизнь. Вот такие люди на пороге фазового перехода с этого света на тот часто рождают незаурядные представления о Конце Света прямо в конце чисто конкретного персонального VIP-туннеля.
Сильвио Берлускони и Марта Фашина. Фото: соцсети
Вот, например. В марте 2023-го итальянские медиа сообщили нам, что 86-летний Сильвио Берлускони и его 33-летняя подруга Марта Фашина всерьез опасаются начала ядерной войны и ищут себе дом с бомбоубежищем. По словам пылко влюбленных, убежище необходимо, чтобы «спастись от ядерной волны, которая может возникнуть в результате атаки в Англии». Источники газеты La Stampa тогда же рассказали, что в резиденции политика также создали «список людей, которые должны быть спасены в случае ядерного апокалипсиса».
Однако найти здание, отвечающее запросам политика, довольно трудно. Так, поблизости от виллы политика в Аркоре под Миланом есть дома с небольшими бункерами, но в них, по данным газеты, могут разместиться лишь маленькие собачки экс-премьера. Альтернативой могло бы стать лишь сооружение собственного бомбоубежища.
Логично. 12 июня (по траурному совпадению, в День России) того же 2023 года г-н Берлускони, считавший сам себя (по свидетельству его врачей) «технически бессмертным», умер. (Более точного глагола для обозначения свершившегося я не подберу.) Ядерная война на том и закончилась.
И вот если теперь оглянуться в истории назад — что может сделать, как мы выяснили, только монотеистический/авраамический человек, — то
нетрудно разобраться, когда человечество впадало в это самое томительное предощущение Конца Света. Всегда — в переходные периоды истории, на Смене Эпох.
Концом Света был и переход от античности к Средним векам. С крахом и варваризацией Западной Римской империи. И от Средних веков — к Возрождению. А далее — к Просвещению, кульминацией которого стали сразу три мировых войны (Первая, Вторая, Третья — она же холодная) в XX веке. А вот сейчас мы переживаем финал Эпохи Просвещения. И переход к чему-то новому, что автор этих строк называет Эпохой Возвращения. И потому не может не быть ощущения Конца Света в нашей «позорно легкомыслой головенке». Говоря иными словами, Будущее приходит вместо Прошлого всегда через стадию осознаваемого и переживаемого современными жителями Земли Конца Света.
Процитирую (сам себя не процитируешь — никто не процитирует) на заданную тему свой текст «Эпоха Возвращения» (апрель 2021):
«О пандемии COVID-19. Бесспорно, мы с уважением относимся к этому глобальному бедствию. Хотя склонны считать ее эпидемией не только и не столько вирусного заболевания (опасного, но все же поддающегося разумному сопротивлению, в том числе на уровне банального организменного иммунитета), сколько — паники. Обуявшей человечество в тот роковой момент, когда мы бессознательно постигли/интуитивно поняли, что находимся в точке смены эпох.
Так нередко случается, когда радикально меняешь работу или семью, просто переезжаешь в новый дом, другой город или страну. Если и когда меняется привычная — и даже вроде давно опостылевшая, но все же столь знакомая — власть. Когда отказываешься от многолетней привычки, ставшей частью твоей личности/твоего характера. Даже бытийных подробностей, которые кажутся вторичными — прически или растительности на лице; «фирменной» одежды, за годы словно превратившейся в орган твоего тела.
И так далее.
Вроде бы рационально ты понимал, что нечто подобное может случиться. Может быть даже — в какой-то мере хотел этого. Даже боролся за это, и не исключено, что внешне яростно и внутренне последовательно. Но все равно — когда качественные изменения бытия/образа жизни приходят на самом деле, «весомо, грубо, зримо», они порождают бессознательный — часто противоречащий нашим формальным представлениям и заявлениям в такой ситуации — психологический кризис. Разной длительности и глубины. Неизвестное страшит, даже если оно в общих чертах было предсказуемо и декларативно (на словах) — желанно. Вот эта ситуация пришествия новой эпохи и погрузила нас в панику, замаскированную под страх перед неизвестной и непредсказуемой вирусной болезнью. Которая не столь страшно опасна, как, собственно, наше, чувственное и сверхчувственное, человеческое отношение к ней. Как говорит и показывает нам всемирная история эпидемий, эти развернутые в пространстве-времени напасти приходят часто и даже, как правило, на стыке/сломе эпох, в периоды повышенной психологической нестабильности, а значит — эмоциональной уязвимости средне(статистическо)го человека. Вообще нелишне (при)помнить, что болезнь — это одна из типовых для нас схем бегства от реальности, защиты от внешних репрессивных механизмов, способ провокации жалости и сострадания, стало быть — дополнительной заботы со стороны окружающих. Мы нередко болеем, когда не знаем, как и почему жить дальше. Или когда хотим привлечь благосклонное внимание близких и далеких, которого нам в данный жизненный момент остро не хватает. В этом смысле болезнь всегда скорее субъективна, чем объективна.
Не надо пугаться. Он совсем не страшный — этот наш привычный родной Конец Света. Переживали его раньше, как-то пройдем и теперь».
Краткая инструкция по спасению от Конца Света
Можно ли укрыться от Конца Света?
Ну если кто-то не хочет перейти в Будущее и застрять в Прошлом — конечно. На некоторое время — можно.
Универсальный способ — (само)изоляция. Она же бункеризация.
Не все заметили, но именно этот эксперимент прогрессивное человечество попыталось поставить в 2020/21-м. Чтобы не умереть от ковида — помещаешь себя в бронированную камеру. Делая себя совершенно недоступным внешнему (типа, свободному) миру со всеми его энергиями и материями, полями и веществами, возможностями и соблазнами. Потом, может быть, из бронированной камеры извлекут твой труп в назидание потомкам — но это уже совсем другая история.
Фото: Александр Щербак / ТАСС
У меня лично нет сомнений, что опыт ковидной (само)изоляции субъекта как стратегии выживания перед лицом невыясненных отношений со смертью оказал немалое влияние на решение В.В. Путина о начале СВО. Терзания в духе (и астральном теле) И.И. Головина стали для РФ-лидера важным мотивом его системных решений начала нынешнего десятилетия. Собственно, теперешняя РФ этим антиковидным путем и идет.
Запирая себя в «исторически обоснованном пространстве», куда не должны проникать никакие ветры-веяния свободного мира. Огражденное многометровым бетонным забором от Будущего, выраженного в совокупности глобальных трендов. Так нельзя жить вечно, но на наш ветхий век — вроде как хватит.
Здесь, как обычно, надо уточнить терминологию, свою и чужую. Для нынешних РФ-властителей «государство-цивилизация» — это территория их абсолютного контроля. Не больше и не меньше того. К классическому пониманию цивилизации/множества цивилизаций это отношения не имеет. А «многополярный мир» — совокупность (само)изолированных территорий, каждая из которых откладывает неизбежный конец Прошлого, как может и хочет. Ну как больные ковидом — или даже совершенно здоровые, но считающие себя все равно обреченными, — в своих аутентичных жилищах. Которое у каждого свое: у кого — дворец с необъятным парком, а у кого — малогабаритный (полу)подвал. Главное, что в обоих случаях — неодолимая граница, отделяющая от Будущего (во времени) и Мира (в пространстве) зафиксирована совершенно четко.
Вот почему президент Путин не скрывает в этом смысле зависти к американцам (шире — англосаксам).
Как это хорошо — быть островом, а лучше — отдельным континентом, защищенным толщей всепоглощающих вод. Нам с нашей ледяной пустыней, неизживаемой и неизбываемой, так не повезло.
А если все же хочешь/собираешься оказаться в Будущем? Тогда сценарий бункеризации не подходит. Придется понимать Эпоху, которая наступает, и с отдельной уверенностью шагнуть ей навстречу.
Конец Света: явление глобальное и локальное
Резонный вопрос: а Конец Света — он везде и один для всех?
Трудно твердо ответить «нет» после долгих лет глобализации. Когда идеи, технологии и даже сам язык их воспроизводства стали одни на всех, на все человечество.
Потому дадим компромиссный вариант ответа: не совсем (скорее нет, чем да).
Вавилонская башня и схожие вездесущие писания-предания учат нас, что совершенно единого унифицированного пути у человечества быть не может. Мир объективно состоит из нескольких цивилизаций. Каждая из которых идет своим путем сакрального познания. Базовый критерий же цивилизации — религиозная (само)идентификация.
Кстати, в этом смысле
путинская РФ все-таки может претендовать на статус цивилизации. Потому что у нее есть реальная (нераскрываемая публично) религия. Это культ мамоны, т.е. денег.
Владимир Путин. Фото: Алексей Дружинин / ТАСС
Для этой цивилизации деньги — животворящая и спасающая сила, которая все объясняет и все оправдывает, выполняя тем самым божественную функцию. Любой маститый элитарий из такой РФ легко объяснит нам с вами, что:
- ему очень надо выйти из-под западных санкций;
- ссориться с Кремлем в то же время он не может — а иначе потеряет большие деньги. (Потому надо выступать против военных действий, но очень тихо и сугубо обтекаемо.)
И такой довод, в рамках заданной религиозной системы, обязан убедить всех. Аргументы иного порядка здесь не используются, неразумны и не в чести. Ну не ожидаем же мы услышать, что какой-нибудь здешний магнат пожертвует своими капиталами, а большой чиновник уйдет в отставку и лишится источников сверхдоходов «во имя Бога, милостивого, милосердного»?
Конец Света с последующим выходом
Во все прежние времена период Конца Света означал постижение религиозных оснований грядущей Эпохи.
Когда-то на смену язычеству шел авраамический монотеизм. Потом на смену монотеизму — новейший вариант язычества, замешанный на вере в магические технологии обретения власти над Матерью-Материей.
Кризис свободного мира, моральный и концептуальный, которым и воспользовались вцепившиеся в прежний миропорядок тоталитарные силы/авторитарные игроки, вызван в первую очередь размыванием религиозных основ этого мира, этого миропорядка.
«Я не знаю, какую там цивилизацию защищают те, кто по ту линию фронта», — слова В.В. Путина от 5 октября 2023 года. Лучше и не скажешь. Действительно: нет цивилизации без религии, без религиозной (само)идентификации, религиозного фундамента.
Для евроатлантического мира (Европы в широком смысле слова) такая религия — христианство. А основание для новейшей системы глобальной безопасности — сотрудничество крупнейших мировых религий. То есть цивилизаций, которые хоть и существуют отдельно, но вовсе не обречены на разрушительное взаимоуничтожение. А вполне могут мирно сосуществовать.
Победа антикоммунистических сил в холодной (третьей мировой) войне была во многом обусловлена тем, что свободный мир на рубеже 1970—1980-х годов вспомнил о своих религиозных основаниях. И смог создать коалицию авраамического монотеизма — против религии коммунизма. Но после победы коалиция как-то быстро распалась. Американоцентричный миропорядок оказался столь хрупким и уязвимым — что неожиданно выяснилось в середине второго десятилетия XXI века — именно из-за размывания авраамического фундамента.
Потому сегодня (как и всегда прежде в таких исторических ситуациях) ключевой вопрос о Конце Света и что после него — религиозный.
Многие это уже понимают — хотя бы интуитивно.
Иллюстрация: Петр Саруханов
Возьмем, к примеру, недавнее открытое письмо 51 нобелевского лауреата по поводу всеобщего прекращения огня и обмена пленными IV мировой. (Идущей, на мой давний взгляд, с весны 2014-го —
и затеянной для обрушения миропорядка, возникшего по итогам III мировой.) Этот документ многие критикуют за дефицит политического прагматизма, а также за смешение ролей участников конфликта. Что ж, отчасти это справедливо. Хотя и представлять себе IV мировую как хаотический набор хулиганских выходок плохих парней против хороших — и, дескать, надо только жестко дать по рукам плохим парням, чтобы сразу похорошели, — нуэто по меньшей мере наивно и неглубоко.
Нерв Смены Эпох нобелиаты нашли правильно. Потому они обращаются, прежде всего, к религиозным лидерам — христианства, ислама, иудаизма. Сознательно или бессознательно подкапываясь к той самой идее авраамического единства, которая должна открыть актуальное будущее для свободного мира.
Религиозный сюжет лежит и в основе главной политической драмы этих времен — выборов президента США. Дональд Трамп — конечно, после внезапного выхода на авансцену Камалы Харрис его победа выглядит куда менее вероятной, чем каких-нибудь полтора месяца назад, — явно позиционируется как представитель христиан. Некоторое время назад он заявил, что хоть был крещен и конфирмован в пресвитерианской церкви, теперь он — внедоминационный христианин. А его кандидат в вице-президенты Дж.Д. Вэнс — католик-неофит.
И ключевые трендсеттеры, работающие с Будущим — от Илона Маска до капитанов Силиконовой долины, — потянулись к Трампу. Чего не было в 2016-м и 2020-м. И это вопрос не столько их личной религиозности, сколько присущего им понимания-ощущения, куда идет дело. Тот же Маск, на прежних выборах поддерживавший демократов, не манифестирует своей религиозности и, судя по всему, пребывает здесь в бурных метаниях — отсюда и его навязчивая тема с переселением человечества на Марс. (При том — кто же не знает! — эксклюзивное место размещения человека разумного, определенное Богом, — Земля.) Но именно он положил начало еще в 2021 году перемещению своего бизнеса из относительно секулярной Калифорнии в один из самых религиозных штатов — Техас. И не только из-за более низких техасских налогов — хотя из-за них тоже, конечно. А в предсознании определенного тренда. Трамп может проиграть, но тренд сам по себе — сохранится.
И если говорить о некоей будущей России, принципиально отличающейся от нынешней, то это прежде всего — страна христианская. А не культа мамоны.
Что сразу снимает и ключевой вопрос о цивилизационной принадлежности. Если мы христианская страна, значит, мы — Европа.
Все к лучшему в этом лучшем из миров
Так говорил Панглосс. Персонаж культового — по крайней мере, для XVIII—XIX веков — вольтеровского романа «Кандид, или Оптимизм».
Через Панглосса Вольтер иронизировал над Готфридом Вильгельмом Лейбницем. С его «Теодицеей» — оправданием Бога, допускающего столько зла в этом мире. Потому что без зла мир утратит совершенство, соответствующее божественному замыслу о нем.
При всем литературном восторге перед Вольтером, следует признать и правоту Лейбница. Мы никогда не располагаем полностью достоверной информацией ни о каком зле, кроме одного. Того, которое внутри нас. И которое мы можем победить, умножив тем самым совершенство этого лучшего из миров.
И чтобы одолеть дистанцию в Конец Света — надо справиться с нею внутри себя. Чтобы перейти в Будущее — надо увидеть его на кончиках собственных пальцев.
Август 2024
