Начиная с хрущевского времени роль и влияние советников и речеписцев руководителей государства, имевших с ними прямые контакты, становились весьма значимыми. Да, многое зависело от характера и настроения первых лиц, от позиций членов Политбюро и секретариата ЦК и других органов власти, но их интеллектуальная обслуга действительно могла иной раз повлиять на политические, экономические и социальные процессы и решения. Тем более что в Советском Союзе огромное значение имели слова, произносившиеся с высоких трибун, а эти слова сочиняли приближенные к «трону» и «телу» интеллектуалы.

Как правило, советники оказывались неординарными личностями с интересными биографиями, хорошим образованием, гуманистическими и вполне либеральными (по понятиям того времени) убеждениями и представлениями о том, как стоило бы улучшить систему изнутри.

• Как, например, Андрей Александров-Агентов, который начинал свою трудовую биографию под руководством Александры Коллонтай, а в отставку ушел только при Михаиле Горбачеве;
• Федор Бурлацкий, который в течение некоторого времени был близок к Никите Хрущеву, а затем стал руководителем первой группы консультантов внутри аппарата, работавшей на Юрия Андропова;
• Александр Бовин, самый, пожалуй, яркий и неформальный персонаж среди советников, не умещавшийся (во всех смыслах) в жесткие рамки номенклатуры ЦК, откуда он был в результате изгнан, но сохранил симпатию и доверие Брежнева;
• Георгий Арбатов, блистательный интеллектуал, много сделавший для улучшения отношений СССР с внешним миром, основавший академический Институт США и Канады;
• Вадим Загладин, без редактуры которого Брежнев отказывался принимать тексты докладов;
• Валентин Фалин, известный германист, много лет работавший в системе МИДа, а затем в ЦК, во все времена имевший серьезное влияние на внешнеполитическую линию СССР;
• Анатолий Черняев, проработавший много десятилетий в международном отделе ЦК, ставший помощником по международным делам Горбачева и оставивший совершенно бесценные подробные дневники о жизни номенклатуры и ее интеллектуальной составляющей;

• Георгий Шахназаров, остававшийся рядом с Горбачевым до самого конца его президентства;
• Вадим Печенев, работавший с консервативным Константином Черненко, но при этом человек высокой культуры, немало сделавший для учреждения дома-музея Бориса Пастернака.

И многие другие, в том числе научные работники академических институтов, журналисты ведущих изданий и чиновники разных ведомств, привлекавшиеся в качестве источников информации, идей, советов и слов.

Благодаря им, особенно приближенным к вождям и использовавшим эту близость как ресурс, иной раз удавалось пробить на экраны выдающийся фильм, на сцену — блестящий спектакль, на страницы толстого журнала — важную повесть.

Это далеко не полный ряд интереснейших людей, проходивших академическую, редакционную, журналистскую и, разумеется, партийную школу, вплетенных в систему принятия решений на самом верху пирамиды советской власти. Многие из них трудились не только в ЦК, но, например, и в академических институтах, будучи привлекаемыми к написанию важных бумаг и докладов. И в аппарате Совета Министров СССР, где с Алексеем Косыгиным работала своя группа интеллектуалов-экономистов, и такие неформальные советники, как зять главы советского правительства Джермен Гвишиани и философ Теодор Ойзерман.

Круг партийно-правительственных интеллектуалов, их сообщество были достаточно широкими, потому что каждый из значимых советников общался со множеством людей, менял места работы, участвовал в важных общественных и культурных процессах. Академические институты, общенациональные газеты и журналы были кадровым источником различных групп советников. В редакции разных изданий их иной раз прогоняли из аппарата в качестве наказания, и в то же время, например, международный журнал «Проблемы мира и социализма», редакция которого находилась в Праге, наоборот, мог оказаться трамплином для продолжения карьеры в номенклатуре.

Среди тех, кто занимал сугубо аппаратные позиции, были люди, способные к творческой работе и принимавшие участие в подготовке множества документов — таким человеком был, например, Анатолий Лукьянов, по-настоящему тонкий и фанатичный ценитель поэзии. Многие из интеллектуалов проходили по тонкой невидимой грани между превращением в изгоев и чуть ли не диссидентов и назначением на серьезные аппаратные должности. Часть этих людей объединяла дружба с творческой интеллигенцией, и сами они были частью образованного слоя страны, который хотел перемен и старался приближать их (в том числе круг «шестидесятников», к каковым можно было бы отнести и советников руководства страны).

По отношению вождей к своим советникам можно было фиксировать некоторые перемены в самой политической системе. Многих из привластных интеллектуалов «обожгло» вторжение советских войск в Чехословакию в 1968 году.

Особый период — это горбачевское время, со своими кадровыми изменениями в составе интеллектуальной обслуги, но и с сохранением или даже усилением позиций аппаратных ветеранов, например, того же Анатолия Черняева.

В свою очередь, некоторые советники и спичрайтеры горбачевского времени продолжали выполнять свои функции в новой России уже в самом начале реформ. Часть представителей команды Егора Гайдара, как и он сам, в начале 1980-х работали на комиссию Политбюро по совершенствованию хозяйственного механизма, а потом и на Михаила Горбачева.

Сами они, за редкими исключениями, не могли представить изменение системы вне рамок социализма и советской империи. Но, несомненно, это особая когорта советской интеллигенции, которая в меру своих сил гуманизировала социалистический строй и способствовала переменам внутри системы и вне ее.