— В чем была особая ценность ДРСМД — даже на фоне других договоренностей между СССР и США по ограничению вооружений?

— Процесс и режимы ядерного разоружения насчитывают уже 65 лет истории и десятки важных международных договоров и соглашений двустороннего и многостороннего характера начиная с Договора о безъядерной зоне в Антарктиде от 1959 года. Но ДРСМД не просто ограничил количество ядерных вооружений, их развитие или распространение, а полностью ликвидировал два класса таких вооружений в глобальном масштабе. Ими были баллистические и крылатые ракеты наземного базирования меньшей и средней дальности (500–1000 и 1000–5500 км соответственно). Запрещалось их развертывание на боевых позициях, складирование в хранилищах, производство на заводах, испытания на полигонах. Для этого была согласована беспрецедентная система проверки и постоянного контроля, включая даже строительство жилья для инспекторов другой стороны. ДРСМД стал своего рода революцией в деле разоружения: такого никогда не было ни до, ни после него. Договор был символом надежды для тех, кто верил во всеобщее и полное ядерное разоружение, наступление в конечном итоге безъядерного мира.

— Что Договор дал СССР и России в сфере безопасности?

— Договор принес практический крупный дивиденд безопасности Советского Союза, если исходить из того, что наличие тех или иных вооружений других государств влияет на безопасность нашей страны даже в мирное время.

Таких средств у СССР было изначально больше, и потому пришлось больше сокращать. Однако стратегические материи — это не задачки школьной арифметики, а тема высшей математики.

— Но все-таки, в чем был наш выигрыш?

— Ни одна из советских ракет не могла достичь американской территории, и потому Договор не укреплял непосредственно безопасность США, а лишь уменьшал ядерную угрозу для их союзников и американских баз в Европе и Азии. Со своей стороны, Соединенные Штаты уничтожили 846 ядерных ракет, все из которых могли превратить в радиоактивную пустыню европейскую территорию СССР. Причем с подлетным временем втрое меньшим, чем у межконтинентальных ракет, или используя низкие, незаметные для радаров траектории. Это ставило под удар командные центры и важные военные объекты СССР и могло сорвать его ответный удар по агрессору, подорвать ядерное сдерживание и стратегическую стабильность. Поэтому для Москвы Договор обернулся первым и притом односторонним сокращением (почти на тысячу боеголовок и носителей) стратегических, по сути, наступательных вооружений США — еще за четыре года до Договора СНВ-1, понизившего вдвое уровни стратегических сил сторон.

— В каких нарушениях Договора обвиняли впоследствии друг друга США и РФ?

— Более двадцати лет спустя Россия обвинила США в том, что развертывание в Румынии и Польше американских баз ПРО с пусковыми установками типа Мк-41 для ракет-перехватчиков типа «Стандард-3» дает возможность размещения там крылатых ракет «Томахок» (в России их традиционно называют «Томагавк». — А. Л.) с дальностью до 2500 км. В таких же пусковых установках эти крылатые ракеты были установлены на американских кораблях. У России не было возможности по внешним признакам убедиться, что базы ПРО не превратятся в стартовые позиции таких же ракет «Томахок», какие были ликвидированы по ДРСМД.

— А в чем были американские претензии к России?

— Соединенные Штаты, со своей стороны, предъявили России претензию по поводу испытаний и предполагаемого развертывания крылатой ракеты наземного базирования типа 9М729 на мобильных пусковых установках оперативно-тактических ракет «Искандер-М» с дальностью, как утверждали в Вашингтоне, свыше 500 км, что было запрещено Договором РСМД. До того в США поднимался также вопрос о межконтинентальных баллистических ракетах (МБР) типа «Рубеж», которые, как там заявляли, были якобы испытаны и на среднюю дальность.

— Не являлось ли развитие ударных беспилотников дополнительным фактором нарушения норм Договора? Пусть и неформальным?

— Да, так можно было считать, исходя из содержащегося в Договоре определения крылатых ракет, и с нашей стороны данный вопрос неоднократно ставился. В прошлом крылатые ракеты не возвращались, а беспилотники, даже вооруженные, должны были прилетать обратно.

Но в ДРСМД такого разграничения не проводилось. Впоследствии появились и невозвратные ударные беспилотники-камикадзе, получившие широкое применение в боевых действиях на Украине и вокруг нее. В любом случае, в США не хотели обсуждать этот вопрос, сделав большую ставку на развитие нового вида военной техники. Но уверен, что если бы процесс контроля над вооружениями не впал в глубокую стагнацию, а затем и распад, до ограничения беспилотников тоже дошло бы дело вне рамок РСМД.

— Можно ли было путем взаимных проверок снять двусторонние упреки в нарушении Договора — или США и РФ просто не были заинтересованы в его сохранении?

— Регулярные инспекции с коротким временем предупреждения на российских базах ракет «Искандер» и в позиционных районах ПРО США в Румынии и Польше, предложенные президентом Путиным в 2020 году, теоретически могли бы удостоверить отсутствие там ракет 9М729 и «Томахок» соответственно. Однако, по всей видимости, администрация Трампа тогда уже окончательно решила денонсировать Договор. Да и в России к тому времени уже много лет велась критика в его адрес.

— Какие приводились аргументы?

— Например, что выбор в качестве объекта ДРСМД только наземных ракет был неравноправен, поскольку у США таких ракет было меньше, но зато морских и авиационных ядерных крылатых ракет было больше. Так и было, но на море крайне сложно проверить наличие таких ракет в торпедных аппаратах многоцелевых подводных лодок, в которых к тому же размещались модификации тех ракет в обычном боевом оснащении. Но вскоре заключили Договор СНВ-1, а к нему были приняты документы, ограничившие морские ядерные крылатые ракеты потолком в 880 единиц для каждой стороны. С 2011 г. они были вообще сняты с ВМС США. Авиационные ядерные крылатые ракеты согласованной дальности были включены в ограничения Договора СНВ-1.

— Получается, претензии к ДРСМД беспочвенны?

— Думаю, что главное в критическом отношении к Договору не в конкретных его параметрах, а в том, что с него и других крупных соглашений на пороге 1990-х годов начался отход Востока и Запада от холодной войны. При этом Горбачев и его соратники, конечно, были уверены, что СССР и Варшавский договор будут равноправными партнерами США и НАТО в создании новой неделимой системы европейской и глобальной безопасности. Они в 1987 году в страшном сне не могли увидеть, что вскоре случится в странах Восточной Европы, а затем в самом Советском Союзе. Мир после окончания холодной войны оказался гораздо более противоречивым, тяжелым и трагическим, нежели представляли сподвижники перестройки и «нового политического мышления» в СССР. Впрочем, в истории такой оборот событий после революционных перемен не исключение, а скорее правило. Достаточно вспомнить французских якобинцев и Наполеона или российских большевиков и Ленина со Сталиным. Однако это тема отдельного разговора, и она выходит далеко за рамки ДРСМД.

— Хорошо, вернемся к теме: какую роль в решении США о выходе из ДРСМД в 2019 году сыграл фактор китайских ракет этого класса?

— Большую роль, причем не только в связи с ракетами того класса. В целом развитие китайской программы стратегических вооружений и ракет средней дальности вызвало у Вашингтона реакцию, близкую к панической. Помимо модернизации и наращивания стратегических сил США при Трампе было решено вернуть ядерные крылатые ракеты средней дальности на флот и создать новейшие системы такого класса (включая гиперзвуковые) для размещения на территории азиатских союзников или на Гуаме. В условиях формирования стратегического паритета с Китаем развертывание таких ракет с коротким подлетным временем на ближних подступах к вероятному противнику расценивалось США как путь сохранения военного превосходства, поскольку по геостратегическим причинам КНР не могла ответить симметрично. Напрашивается аналогия с размещением американских ракет средней дальности в Европе в 1980-е годы, когда СССР закрепил паритет с США по стратегическим вооружениям.

— Чем опасен отказ от ДРСМД для безопасности России?

— Отказ произошел уже в 2019 году, хотя развертывание таких ракет еще не началось. Но испытания уже проводятся. Россия продемонстрировала новую ракету средней дальности без ядерных боеголовок под названием «Орешник» ударом по Украине 21 ноября 2024 года. После многих неудач США провели успешное испытание ракетно-планирующей неядерной гиперзвуковой системы средней дальности «Дарк Игл» 12 декабря 2024 года. Планируется ее развертывание в наземном и морском вариантах с дальностью до 3000 км.

— Не начался ли этап фактического размещения РФ и США этих средств в Европе?

— Недавно США проводили учения с системами такого класса в Дании и на Филиппинах. Но развертывание в боевом составе американских ракет и российского «Орешника», насколько мне известно, еще не началось. Сейчас на Западе обсуждается вариант размещения в Германии с 2026 г. дозвуковых крылатых ракет типа «Томахок», баллистических ракет СМ-6 и гиперзвуковых ракет «Дарк Игл». Пока речь идет о системах в обычном боевом оснащении и значительно меньшем их количестве, чем 600 с лишним ядерных ракет по плану начала 1980-х годов. Однако без каких-либо договоров в этой области Россия не сможет проверить класс их головных частей, предвидеть их количество в среднесрочной перспективе и иметь гарантии от их размещения, скажем, на берегах Балтики.

— Чем опасно для России вновь вступать в соревнование с США в этой сфере?

Думаю, Москва найдет, чем ответить и на стратегическом уровне, и на региональном в Европе и Азии. Но это потребует огромных затрат на наступательные и оборонительные средства, повышение живучести информационно-управляющей системы ядерных сил. Главное — наращивание взаимной угрозы России и НАТО окончательно подорвет стратегическую стабильность, не укрепит, а уменьшит их обоюдную безопасность.

В прежние времена, обсуждая издержки гонки вооружений, специалисты обычно так завершали дискуссию: при всех негативных последствиях до ядерной войны, конечно, не дойдет. Сейчас, в свете происходящего в Восточной Европе и вокруг нее, я бы не спешил с такой оговоркой.