Понятие «иностранный агент» появилось в российском законодательстве двенадцать лет назад — в июле 2012 года. В относительно мягкие времена — вскоре после разгона митинга на Болотной площади, но задолго до Крыма и превращения думского принтера в разбушевавшийся гаечный ключ.

Тогда принятие соответствующего закона казалось юридическим нонсенсом, который потом, конечно же, подправят.

Ожидания не оправдались: «иноагентское» законодательство превратилось в непрерывно работающий механизм государственной, внесудебной и практически неотменяемой дискриминации, означающей ограничение в правах и необходимость следовать абсурдным запретам под угрозой административного или уголовного преследования. А также в чудовищный механизм сегрегации, разделения общества по политическим мотивам на «своих» и «чужих», на которых поставлено клеймо «иноагента», все больше приближающееся к понятию «враг народа».

Закон об «иноагентах» стал одним из первых законов третьего президентского срока Владимира Путина.

Первоначально он появился в форме поправок к Федеральному закону «О некоммерческих организациях», внесенных 29 июня и принятых 13 июля 2012 года.

Статусом «иностранного агента» по этому закону наделялись российские НКО, которые занимаются политической деятельностью, и при этом получают денежные средства и иное имущество от иностранных государств, международных и иностранных организаций, иностранных граждан и лиц без гражданства.

Под «политической деятельностью» при этом предлагалось понимать чрезвычайно широкий спектр деяний.

А именно — не только участие в выборах или контроль за ними, или организацию публичных акций «в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, а также в формировании общественного мнения в указанных целях», но даже и направление обращений в государственные органы и «распространение мнений о проводимой этими органами политике и принимаемых ими решениях».

То есть, по сути, под «политической деятельностью» предлагалось понимать реализацию конституционных прав. И если те организации, которые этим занимались, получали хоть какие-то средства из-за рубежа, этого было достаточно для обретения статуса «иноагента». Совершенно независимо от того, было ли связано получение этих средств с политической деятельностью.

В этом, как обращали внимание сразу же после принятия закона, заключалась серьезнейшая логическая ошибка.

«Агент» всегда является конкретным, а не вообще «иностранным», статус агента предусматривает наличие двустороннего договора. А самое главное — по закону для объявления НКО «иностранным агентом» не требуется ни устанавливать, ни доказывать наличие связи между получением денег и деятельностью, которую законодатели считают политической. И к тому же, как выяснилось, не имеет никакого значения сумма «иностранного финансирования». Так, Лига избирателей, собравшая несколько миллионов рублей пожертвований от российских граждан, была признана «иностранным агентом» из-за того, что получила 240 рублей (!) от гражданина Молдовы.

Но не стоит считать, что все это было случайной ошибкой законодателей: они действовали вполне намеренно и не собирались эту ошибку исправлять.

Те, кто получал статус «иноагента», были обязаны маркировать все свои материалы (включая посты в социальных сетях) сообщением о своем «иноагентском» статусе и регулярно и подробно отчитываться перед Минюстом не только о своих доходах, но и о расходах.

А за отказ объявлять себя «иноагентом» или выполнять установленные к ним требования и соблюдать запреты достаточно быстро были введены штрафы и уголовная ответственность (в случае неоднократного нарушения).

* * *

В том же 2012 году президент Владимир Путин, комментируя «иноагентский» закон, заявил (этот тезис тиражируется до сих пор), что он является аналогом американского закона FARA (Foreign Agents Registration Act), принятого в 1938 году. И что он даже якобы куда более мягкий, чем американский закон.

Утверждение Путина многократно опровергалось независимыми экспертами, юристами и оппозиционными политиками.

Закон FARA, в отличие от российского, наделяет статусом иностранного агента только ту организацию или физическое лицо, которое действует по приказу иностранного правительства или политической партии и участвует в политической деятельности в США в интересах иностранного государства или партии, либо представляет интересы иностранного государства перед должностными лицами или правительством США. Главным образом его положения применяются к юридическим фирмам и пиар-агентствам, нанятым правительством иностранного государства и выступающим в качестве агента иностранного принципала.

Разница с российской конструкцией видна, что называется, невооруженным глазом: в России получить статус «иноагента» могут те, кто не получает никаких «приказов иностранного правительства» и без всякого «представления его интересов». И, как показывает практика, получают в массовом порядке.

В апреле 2013 года в интервью немецкому телеканалу ARD президент Владимир Путин заявил, что на территории России действуют 654 неправительственные организации, финансируемые из-за рубежа, и что за четыре месяца после принятия закона на счета этих организаций из-за границы поступило 28,3 млрд рублей.

Представители НКО (главным образом правозащитных) возмутились такими обвинениями, указав, что они ведут свою отчетность открыто и подобных сумм в их документах нет, и что иностранное финансирование таких правозащитных НКО, как Московская Хельсинкская группа и ассоциация «Голос»*, находится в пределах нескольких миллионов рублей за год. Они попросили президента опубликовать список организаций, якобы получивших из-за рубежа миллиард долларов за 4 месяца, — ответа, само собой, не последовало.

Забегая вперед, отметим, что в марте 2019 года глава Росфинмониторинга Юрий Чиханчин во время доклада Владимиру Путину озвучил цифру в 80 миллиардов рублей, которую продолжают получать НКО из-за рубежа, заявив, что деньги идут «не все для благих целей» и на «определенной степени деструктивности». Никакой конкретики приведено также не было…

* * *

В сентябре 2013 года уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин направил в Конституционный суд жалобу на закон об «иностранных агентах», указав, что положения закона, в которых даются определения «иностранный агент» и «политическая деятельность», политически и юридически неконкретны.

В апреле 2014 года КС вынес решение по этому делу, признав оспариваемые положения соответствующими Конституции. При этом два фрагмента решения стоит процитировать:

Сегодня, спустя десять лет, эти формулировки выглядят, как жестокая насмешка, хотя правовые позиции, сформулированные Конституционным судом, являются обязательными для всех в стране и не подлежащими сомнению.

Однако мы видим, что в понятие «иностранный агент» вкладываются (и с каждым годом все больше) именно «отрицательные контексты», очень даже напоминающие «советский период», когда карали за «связи с иностранцами» и когда вместо словосочетания «иностранный агент» применялось слово «шпион».

Мы видим, что «иностранных агентов» объявляют именно угрозой для «государственных и общественных институтов», совершенно не заботясь доказыванием того, что они действуют «по поручению или в интересах иностранных источников» и при полном отсутствии таких поручений.

И мы видим, что «законодательная конструкция НКО-иноагента» очень даже предполагает «негативную оценку со стороны государства», очень даже рассчитана на «формирование отрицательного отношения к осуществляемой ею политической деятельности» и очень даже воспринимается как «проявление недоверия или желания дискредитировать такую некоммерческую организацию и (или) цели ее деятельности».

Последующие законодательные изменения все это полностью подтвердили.

* * *

В ноябре 2017 года понятие «ино­агентов» решили расширить, и появились новые «пораженные в правах» — «СМИ, выполняющие функции иностранного агента», причем за поправки в Закон о СМИ в едином порыве голосовали все четыре думские фракции.

Устанавливалось, что Минюст может признать «иностранным агентом» любое иностранное СМИ, получающее финансирование или имущество от «иностранных органов» или граждан непосредственно или через российские юридические лица. Такие «иностранные агенты» приравнены в своих обязанностях к НКО-«иностранным агентам», а реестр СМИ-«иностранных агентов» ведется Минюстом.

Прошло еще два года, и категория дискриминируемых дополнилась и вовсе абсурдной — физические лица, выполняющие функцию СМИ-«иноагента». Чтобы попасть в эту категорию, достаточно было публиковать хоть что-то в Сети и при этом получать финансирование из-за границы.

В январе 2018 года Госдума приняла в первом чтении поправки сенаторов Андрея Клишаса и Людмилы Боковой и депутатов Петра Толстого и Леонида Левина, которыми предлагалось признавать физическое лицо «иностранным агентом» при распространении им материалов для неограниченного круга лиц и получении иностранного финансирования.

Затем, при втором чтении, к этой категории причислили и тех, кто распространяет сообщения и материалы СМИ-«иностранных агентов» или участвует в создании этих материалов и при этом получает финансирование из-за рубежа. Также физическое лицо могло быть признано «иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента». Президент подписал этот закон в декабре 2019 года, и он вступил в силу, породив новую категорию дискриминируемых.

Отметим, что к этому времени обязанностью маркировки клеймом «иноагента» дискриминация не ограничилась.

НКО-«иноагенты» были лишены права выдвигать кандидатов в общественные наблюдательные комиссии, проводить антикоррупционные экспертизы и быть организаторами публичных акций.

После этих изменений более двух десятков российских НКО обратились к уполномоченному по правам человека в России Татьяне Москальковой и комиссару по правам человека Совета Европы Дунье Миятович с жалобой на законодательные инициативы об «иностранных агентах». Они указывали, что эти проекты направлены на подавление деятельности российских НКО, общественных объединений, филиалов международных неправительственных НКО, на «дальнейшее ограничение прав граждан России на свободу ассоциаций, на свободу мирных собраний, на свободное выражение мнения, на свободу распространения и получения информации». И что благодаря этим законам «будет создана юридическая база для запрета любых инициатив, критикующих проводимую государством политику или даже отклоняющихся от нее». Реакции не последовало — напротив, изменения закона продолжились.

Очередные изменения в «иноагентском» законодательстве были проведены в декабре 2020 года, когда был принят закон, предусматривающий, что «иностранными агентами» можно признавать физических лиц, занимающихся политической деятельностью или сбором сведений в военно-технической сфере и получающих деньги и «иную помощь» из-за рубежа. Кроме того, он предусматривал, что статус «иностранного агента» можно присваивать организациям, действующим без образования юридического лица и без государственной регистрации.

В 2021 году были приняты изменения в избирательном законодательстве, связанные с «иноагентством». И ввели обязанность избирательных объединений и кандидатов в депутаты маркировать себя клеймом «иностранного агента» или «аффилированного с иностранным агентом». В результате «Яблоко», выдвинувшее в Госдуму Андрея Пивоварова (признан «иноагентом»), обязали отдавать 15% печатной площади в любой агитации под упоминание (причем капслоком) о том, что в составе списка его кандидатов имеется «лицо, аффилированное с иностранным агентом». И в избирательном бюллетене тоже стояла эта фраза.

* * *

В июле 2022 года был принят и в декабре того же года вступил в силу «комплексный» Федеральный закон № 255-ФЗ, заменивший собой прежние нормы, — «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием». В него вошли все основные понятия и ограничения, касающиеся «иноагентов». И что весьма существенно, теперь для включения в реестр «иноагентов» Минюст даже не должен доказывать наличие иностранного финансирования. Вполне достаточно «иностранного влияния», которое определено чрезвычайно широко и расплывчато.

По этому закону под «иностранным агентом» понимается лицо, получившее поддержку и (или) находящееся под иностранным влиянием в иных формах и осуществляющее деятельность, виды которой установлены этим же законом (о чем ниже). В свою очередь, под иностранным влиянием понимается «предоставление иностранным источником лицу поддержки и (или) оказание воздействия на лицо, в том числе путем принуждения, убеждения и (или) иными способами». А под поддержкой — «предоставление лицу иностранным источником денежных средств и (или) иного имущества, а также оказание лицу иностранным источником организационно-методической, научно-технической помощи, помощи в иных формах».

Особенно создают проблемы формулировки об оказании воздействия «иными способами» и о помощи в «иных формах» — под это можно подогнать все что угодно, практически любые ситуации общения с «иностранными источниками». И это не умозрительные предположения, как показывают суды, где «иноагенты» пытались оспаривать свой статус.

О каких «видах деятельности» идет речь?

• Во-первых, это «целенаправленный сбор сведений в области военной, военно-технической деятельности Российской Федерации, распространение предназначенных для неограниченного круга лиц сообщений и материалов и (или) участие в создании таких сообщений и материалов».
• А во-вторых, политическая деятельность, под которой понимается следующее:

1. участие в организации и проведении публичных мероприятий в форме собраний, митингов, демонстраций, шествий или пикетирований либо в различных сочетаниях этих форм, организации и проведении публичных дебатов, дискуссий, выступлений;
2. участие в деятельности, направленной на получение определенного результата на выборах, референдуме, в наблюдении за проведением выборов, референдума, формировании избирательных комиссий, комиссий референдума, в деятельности политических партий;
3. публичные обращения к органам публичной власти, их должностным лицам, а также иные действия, оказывающие влияние на деятельность этих органов и лиц, в том числе направленные на принятие, изменение, отмену законов или иных нормативных правовых актов;
4. распространение, в том числе с использованием современных информационных технологий, мнений о принимаемых органами публичной власти решениях и проводимой ими политике;
5. формирование общественно-политических взглядов и убеждений, в том числе путем проведения опросов общественного мнения и обнародования их результатов или проведения иных социологических исследований;
6. вовлечение граждан, в том числе несовершеннолетних, в указанную деятельность и ее финансирование.

Опять же, речь идет о реализации гражданами своих конституционных прав — в том числе о влиянии на решения органов власти. И стоит гражданину или организации, которые этим занимаются, оказаться под подозрением об «иностранном влиянии» — они рискуют попасть в реестр «иноагентов». Правда, специально оговаривается, что политические партии не могут быть признаны «иноагентами», но они и так, по другому закону, не могут получать никакое финансирование из-за рубежа.

Также закон оговаривает, что к политической деятельности не относится деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социального обслуживания, социальной поддержки и защиты граждан, защиты человеческой жизни, семьи, материнства, отцовства и детства, традиционных семейных ценностей, социальной поддержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятельность.

Однако практика показывает, что и такая деятельность вполне может попасть под «иноагентство»: не раз и не два «иноагентами» признавались НКО, занимающиеся благотворительностью и социальной поддержкой. Последний пример — включение в реестр «иноагентов» благотворительного фонда «Нужна помощь» (признан «ино­агентом»), поддерживавшего тысячи людей, в этой помощи нуждавшихся.

* * *

Упомянутым законом было введено целых восемнадцать (!) различных запретов для «иноагентов», включая внесудебные поражения в конституционных правах, в том числе — избирательных.

• Так, «иноагент» не может быть назначен на должности в органах публичной власти, в том числе замещать должности государственной гражданской службы и муниципальной службы, быть членом избирательной комиссии, комиссии референдума.
• Он не вправе «осуществлять деятельность, способствующую либо препятствующую выдвижению кандидатов, списков кандидатов, избранию зарегистрированных кандидатов, выдвижению инициативы проведения референдума и проведению референдума, достижению определенного результата на выборах, референдуме, а также в иных формах участвовать в избирательных кампаниях, кампаниях референдума».
• Также «иноагентам» запрещается вносить пожертвования в избирательные фонды кандидатов, зарегистрированных кандидатов, избирательных объединений, в фонды референдума.

На практике это означает, что «иноагентов» не может быть ни на одном этапе избирательного процесса. Начиная с выдвижения кандидатов и предвыборной агитации и заканчивая подсчетом голосов и определением результатов.

• Далее, «иноагент» не имеет права принимать участие в деятельности комиссий, комитетов, консультативных, совещательных, экспертных и иных органов, образованных при органах публичной власти. Общественные объединения, включенные в реестр «иноагентов», не могут выдвигать кандидатуры в состав общественной наблюдательной комиссии. «Иноагенты» не могут проводить независимую антикоррупционную экспертизу нормативных правовых актов или их проектов. Они не могут быть организаторами публичных акций и не могут их финансировать.
• Политические партии не вправе принимать от «иноагентов» пожертвования и заключать с ними любые сделки.
• Также «иноагенты» не могут осуществлять просветительскую деятельность в отношении несовершеннолетних и (или) педагогическую деятельность в государственных и муниципальных образовательных организациях, вести любую образовательную деятельность в отношении несовершеннолетних и производить для них информационную продукцию.
• Часть ограничений носит «экономический» характер: «иноагенты» не могут принимать участие в госзакупках, не могут пользоваться упрощенной системой налогообложения, не могут «осуществлять эксплуатацию значимых объектов критической информационной инфраструктуры и осуществлять деятельность по обеспечению безопасности значимых объектов критической информационной инфраструктуры», и не вправе быть экспертами при проведении государственной экологической экспертизы или участвовать в ее организации и проведении.

* * *

В 2023 году перечень ограничений был дополнен:

• «иноагенты» лишились права получать государственную финансовую и иную имущественную поддержку, в том числе при осуществлении творческой деятельности.

И наконец, в 2024 году последовали новые запреты и ограничения. Спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил, что к нему «поступают многочисленные обращения с вопросом, почему на интернет-ресурсах иноагентов до сих пор размещается реклама российских компаний» и что «блогеры, действующие в интересах недружественных государств и льющие грязь на нашу страну, по-прежнему зарабатывают деньги на наших гражданах, на отечественных компаниях».

• После чего оперативно был принят (и подписан президентом) закон, запрещающий гражданам и отечественным компаниям, независимо от форм собственности, размещать рекламу на сайтах «иноагентов», в их соцсетях и на других интернет-площадках. Это немедленно привело к фактическому закрытию одних популярных ресурсов, лишившихся рекламных поступлений, и огромным трудностям для других.

Статья 55 Конституции позволяет ограничить конституционные права, но «только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Однако какие угрозы основам конституционного строя или обороне страны, или безопасности государства представляет, например, членство «иноагентов» в избирательных комиссиях, или ведение ими просветительской деятельности, или размещение у них рекламы? Представляется, что никаких. Но поражение в правах — налицо, а попытки его оспорить, как правило, безуспешны.

В Пскове, где статус «иноагентов» был приклеен к журналистам Людмиле Савицкой* и Денису Камалягину*, они пошли в суд. А в суде представители Минюста… отказались сообщить, на основании каких данных журналисты признаны СМИ-«иноагентами»! Мол, это «служебная информация», не подлежащая разглашению. Суд же, выслушав этот антиконституционный бред (статья 24 Конституции гарантирует гражданину ознакомление с материалами, затрагивающими его права и свободы), заявил, что у него «нет оснований не доверять сотрудникам Минюста» (!).

Ровно так же, заметим, российские суды ведут себя, рассматривая дела задержанных на публичных акциях, — никакие их аргументы, доказательства и свидетельства не принимаются в расчет, зато у суда никогда «нет оснований не доверять показаниям сотрудников полиции»…

Когда статус «иноагента» в том же Пскове в сентябре 2023 года оспаривал «яблочник» Лев Шлосберг*, ему не смогли вменить ни «иностранное финансирование», ни иные предусмотренные законом основания для включения в реестр «ино­агентов».

Представитель Минюста, участвовавший в заседаниях Псковского городского суда, заявил, что девять из десяти предусмотренных законом источников иностранного влияния не установлены, но применил 10-й вид источника — «влияние иных лиц», под которыми Минюст имеет в виду граждан России, которых сам же Минюст внес в реестр «иностранных агентов».

При этом ни по одному эпизоду такого влияния суду не были представлены никакие доказательства ни содержания, ни формы, ни результата такого влияния.

После этого суда Шлосберг сказал, что «мы получили все подтверждения того, что единственным основанием для включения меня в реестр «иностранных агентов» является моя законная политическая деятельность, и ответом именно на эту деятельность и стало нарушение моих конституционных прав».

По очень похожему сценарию Замоскворецкий районный суд в Москве рассматривал жалобу нобелевского лауреата и основателя «Новой газеты» Дмитрия Муратова* на включение его в реестр «иностранных агентов».

В решении суда первой инстанции (апелляция еще не рассматривалась), не мудрствуя лукаво, написано, что к «иностранным источникам», влияние со стороны которых может повлечь объявление гражданина «иноагентом», относятся в том числе и сами «иноагенты».

После чего утверждается: раз Муратов выступает на «информационных площадках, созданных иностранными агентами» — в том числе на «Би-би-си», Deutsche Welle*, «Голосе Америки»*, а также в программах у Юрия Дудя* — значит, он получает от них помощь, а следовательно, находится под «иностранным влиянием».

Это абсолютное извращение даже той логики, которая содержится в «иноагентском» Федеральном законе № 255-ФЗ: те, кто российским Минюстом (в том числе безосновательно) объявлен «иностранным агентом», по сути, объявлены этим решением суда носителями некоей политической инфекции, которая передается при любом контакте, заражения которой невозможно избежать и от которой нельзя излечиться.

Было, правда, одно исключение: в июле 2023 года Советский районный суд во Владивостоке, рассмотрев иск гражданина на включение в реестр «иноагентов», его удовлетворил.

И в очень похожей на предыдущие ситуации суд написал в решении:

А еще суд решительно отверг обвинение в том, что раз истец два года живет за границей — значит, он уж точно находится под «иностранным влиянием».

Написав в решении, что «реализация гражданином Российской Федерации гарантированных ему Конституцией Российской Федерации прав, в том числе на свободу выезда из Российской Федерации и выбора им места пребывания и жительства, в силу сложившихся жизненных обстоятельств, не может влечь за собой наступление для него негативных последствий в виде возникновения дополнительных ограничений и обязанностей, связанных с исполнением требований Федерального закона № 255-ФЗ, при отсутствии иных оснований и соответствующих доказательств».

Что «предположения и домыслы не могут быть положены в основу решения суда».

И что «доводы административного ответчика, изложенные в письменном отзыве, суд считает несостоятельными и основанными на неверном толковании положений Федерального закона № 255-ФЗ».

К сожалению, вторая инстанция это решение отменила — но все же нашелся в России хоть один суд, который занял правовую, а не политическую (и угодную власти) позицию по этому вопросу…

* * *

Президент Владимир Путин осенью 2023 года заявил, что «иноагентам» никто не мешает «заниматься общественной деятельностью за деньги иностранного государства», от них всего лишь требуют «хотя бы показать источник финансирования».

Однако, как уже сказано, «иноагентом» Минюст объявляет и без всякого иностранного финансирования. А бывают и совершенно абсурдные ситуации: когда внесение в «иноагентский» реестр оспаривал зампред московского «Яблока» Андрей Морев*, представитель Минюста заявил в суде, что факт иностранного финансирования подтвердить не может, «но он наверняка есть».

Никаких оснований относиться к Минюсту как к английским джентльменам, которым принято верить на слово, не имеется. Но его чиновники ведут себя по принципу старого анекдота «и тут-то мне и пошла карта».

Бесспорно, это принципиально новое слово в юриспруденции: его распространение существенно облегчило бы жизнь прокурорам. Выступая в суде, они могли бы говорить: «Никаких доказательств виновности подсудимого у меня нет, но он наверняка виновен». И просить обвинительный приговор.

Впрочем, по «политическим» делам прокуроры давно уже выступают так, как если бы указанная новация стала общепринятой и утвержденной.

* * *

По пятницам, публикуя пополнения в «иноагентский» реестр, Минюст сопровождает это пояснениями: по каким причинам имярек включен в реестр.

Так вот, НИ ОДНА из этих причин — по упомянутому Федеральному закону «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» — не является основанием для внесения в реестр «иноагентов».

Как правило, сообщается, что имярек «выступал против специальной военной операции на Украине, принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, участвовал в качестве респондента на информационных площадках, предоставляемых иностранными агентами, распространял недостоверную информацию о принимаемых органами публичной власти Российской Федерации решениях и проводимой ими политике».

Все это может не нравиться Минюсту — но ничего из этого не может быть основанием для признания «ино­агентом». Однако

Все это — вопиюще неправовой механизм государственной дискриминации неугодных. При этом продолжают звучать все новые и новые предложения усилить эту дискриминацию. И все чаще в адрес «иноагентов» звучат выражения «враги», «предатели», «изменники».

Недавно депутат Госдумы Андрей Альшевских заявил, что готовит предложение вообще запретить «иноагентам» пользоваться социальными сетями.

А думский комитет по культуре под руководством Елены Ямпольской готовит проект об изъятии книг «иноагентов» из библиотек.

Без всяких законных оснований снимаются из репертуара спектакли, поставленные по книгам «иноагентов», издательства отказываются печатать эти книги, а уже напечатанные книги изымаются из магазинов.

Разве что пока не сжигаются на площадях.

* Внесены Минюстом в реестр «иноагентов».