Сегодня «Горби» принимает гостей. В первый раз, но с надеждой превратить это в традицию. Резонный вопрос: а чем эти гости отличаются от остальных авторов журнала, уже порадовавших «Горби» своими публикациями? Которых, собственно, тоже можно назвать его гостями?

Отвечаем: умом, талантом, умением писать и заставлять читателей думать — ничем не отличаются. Но так уж получилось, что впервые напечатали они эти интересные тексты не у нас. А хочется, чтобы читателей подобных текстов было побольше. Времена уж больно чуднЫе: чем глубже и острее мысли, тем сложнее их опубликовать. Странные времена — малотиражные.

А потому сегодня мы запускаем новый раздел журнала «Горби» — «Коллеги». На наших полосах несколько глав из доклада «Россия. Накануне марта». Подготовленного и опубликованного Лабораторией будущего «Новой газеты».

Говоря о российской экономике в 2023 году, имеет смысл вернуться к образу, который ранее использовала глава Банка России Эльвира Набиуллина: экономика России — это автомобиль, который едет с сильно перегретым двигателем. Вот это довольно хорошая, образная метафора. И она вполне уместно ее употребила для описания того, что происходит в России.

Но еще правильнее заменить автомобиль на самолет и сказать, что экономика России — это самолет с двумя двигателями. Есть двигатель гражданский, есть двигатель оборонный. Оборонный сейчас работает на пределе, подвывает, перегревается, пожирает топливо сверх меры. А гражданский двигатель в общем работает довольно плохо и тянет еле-еле, того и гляди — заглохнет. И летчикам приходится изо всех сил работать рулями, выравнивая «тягу» административными мерами, чтобы самолет летел прямо, а не по кругу.

Назад в СССР

Вот это примерно и есть та история, которую мы сейчас наблюдаем, — история неравномерного роста и более того — усиливающегося перекоса экономики. Проще говоря, началась мощная и довольно опасная структурная перестройка хозяйства России, с последствиями которой потом непонятно будет как справляться. Нечто подобное автор предсказывал ранее, когда говорил, что Россию ждет «перестройка минус» — возврат в прошлое. И так оно и получается.

В частности, о важном аспекте такой перестройки хорошо сказал экономист Олег Буклемишев из МГУ. Он совершенно справедливо отметил, что Россия сейчас раскручивает маховик военного производства, и это может вернуть страну к тому же состоянию экономики, которое было в Советском Союзе. Опять разбухает военно-промышленный комплекс, с удовольствием поглощающий гигантские вливания денег из госбюджета и требующий «еще-еще!».

И этот монстр вдобавок переманивает работников из гражданского сектора, предлагая большую зарплату и бронь от призыва на СВО (кто постарше, помнит, что и в СССР военные организации, «почтовые ящики», тоже давали надбавку к зарплате — «за секретность»).

Но очевидно, что в какой-то момент военные действия все равно завершатся или, может, перейдут в какую-то пассивную фазу, а вот раздувшаяся огромная военная индустрия и ее работники будут требовать сохранения прежнего объема вливания средств «под гособоронзаказ».

В итоге мы опять вернемся к ситуации начала 90-х, когда у нас все регионы, где во времена Советского Союза была хорошо развита военная промышленность и которые жили несколько лучше соседей, стали вдруг депрессивными — не стало военных заказов, а значит, там не было зарплаты и было непонятно, что с этими предприятиями, теперь ненужными, делать. И такие регионы резко обеднели. К такой ситуации перекоса мы и возвращаемся опять.

Картина, конечно, становится все более неприятной именно потому, что военный «двигатель» уже работает с перегрузкой, с натугой, а от него требуют все большей и большей мощности. «Россия по сравнению с прошлым годом увеличила втрое поставки техники и вооружений в свои войска. В 2024 году с учетом дополнительных бюджетных ассигнований объемы закупок и ремонта вооружений и техники будут значительно увеличены», — отметил Путин, выступая на коллегии Минобороны РФ в декабре 2023 года. А правительство России, соответственно, решило продлить действие государственной программы по развитию оборонно-промышленного комплекса (ОПК) России до 2034 года.

Но вспомним, что многие военные заводы России — еще советское наследие, и потому там весьма изношенное оборудование. «Износ оборудования в различных отраслях ОПК составляет от 60 до 82%». Так, на верфях Объединенной судостроительной корпорации (ОСК) используются станки, которым больше 90 лет, заявил глава ВТБ Андрей Костин после поездки на эти заводы, предпринятой в связи с тем, что в августе 2023-го госбанк получил корпорацию в управление, а Костин возглавил ее совет директоров. Такой износ оборудования, да еще и в условиях его чрезмерной загрузки, сопряжен с растущими рисками аварий и даже серьезных техногенных катастроф с труднопредсказуемыми сейчас последствиями. Так что

А будущее более отдаленное — спад заказов после снижения интенсивности боевых действий и кризис, поскольку выпускать гражданскую продукцию (осуществлять конверсию) российский ОПК способен слабо.

Теперь посмотрим на второй двигатель экономики России — гражданское производство. Почему он ослабевает? И вообще — разве гражданские отрасли слабеют? Правительство же рапортует о другом. Но взглянем на последнюю статистику, которую дает Росстат по промышленности, — другого-то источника такой информации особо и не найдешь. И что мы увидим?

То, что самые крупные сегменты российской промышленности, дающие почти 40% от объема продаж в обрабатывающем производстве, за 2022–2024 гг. показали скорее падение, а не рост. Так, производство снизилось в:

• металлургии — на 3,6%
• изготовлении нефтепродуктов — на 3,9%
• изготовлении автомобилей — на 30,3%
• обработке древесины — на 14%
• изготовлении табачных изделий — на 13,4%
• изготовлении машин и оборудования (невоенного назначения) — на 6,3%

Если сравнить это с бурным ростом в отраслях, связанных с военными потребностями России, то картина станет весьма контрастной. Там результаты совсем иные:

• производство компьютеров, электронных и оптических изделий — рост на 70%
• производство прочих транспортных средств и оборудования (включается бронетехника) — рост на 48,8%
• производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (в основном боеприпасы и оружие), — рост на 21,3%.

То есть по цифрам статистики вполне хорошо видно то, о чем говорилось в самом начале: идет перестройка экономики, растет государственный сектор, но сжимается частный, растет оборонный сектор и сжимается гражданский. Начинается очень сильный перекос пропорций в хозяйстве России. И он не может быть потом легко и быстро исправлен именно потому, что он сопровождается и перекосом на рынке труда, включая соотношения зарплат.

В этих компаниях в начале 2023 года владельцы поначалу попытались вступить в зарплатную гонку с «оборонкой». («Гражданский сектор российской экономики вынужден вступать в конкуренцию за кадры с ВПК и армией».) Зарплаты сопоставимых специальностей на гражданке — инженеров, механиков, операторов машин, электриков, сварщиков, водителей и курьеров — в 2023 году выросли на 8–20%. Водители грузовиков могут рассчитывать на $3000 в месяц, специалисты кузовного ремонта — на $2000.

Но с самого начала было видно, что это ненадолго, потому что у гражданского, частного бизнеса в России просто не было такого запаса прибыли, он не такие доходы получал, чтобы сильно и долго повышать зарплаты. И этот запас прибыли уже исчерпан. В гражданском секторе уже к концу 2023 года перестали повышать зарплаты. Более того, как представляется, рынок труда в стране распался как бы на два сегмента.

С одной стороны, в целом по стране фиксируется минимальный уровень безработицы, и мы говорим о сильном дефиците рабочих рук, что связано с ростом найма в ОПК. По данным Superjob, 85% российских компаний не хватает сотрудников, 93% отказались от сокращений, а число вакансий в 2023 году выросло в 1,5 раза. Согласно свежему опросу Института Гайдара, дефицит работников испытывают 47% промышленных предприятий — это абсолютный максимум с 1996 года. Но по гражданскому сектору — в то же самое время и в той же самой стране —

Но это же Россия, ее надо понимать во всех ее странностях, со всеми неидеальностями ее рынков. Тогда становится видно, что есть очень много людей немобильных, которые никуда не денутся, потому что у них есть какая-то квартира в том городе, где с работой плохо, и это жилье — их единственное богатство. Куда они от этой несчастной квартиры денутся? Они уходят в неоплачиваемый отпуск, но никуда не переезжают и будут сидеть на этом своем низком уровне жизни, будут пытаться как-то выживать, как-то перебиваться, но не уедут в условную Тулу на военный завод. И эти люди, формально не безработные, но бездоходные, — зона беды.

Лукавые цифры

Теперь поговорим об еще одной беде, которую мы наблюдаем, — падении экспорта. Оно сильное, оно заметное. Так, если взять данные Росстата о факторах роста ВВП страны в 2023 году, то мы обнаружим, что:

• половину вклада в рост (4,4 п.п.) дало увеличение валового накопления, которое состоит из накопления капитала (инвестиций) и запасов;
• почти вдвое меньше (2,9 п.п.) в рост ВВП России внес рост потребительского спроса за счет выплат военнослужащим и роста зарплат в ОПК;
• третьим источником роста ВВП был рост производства в ОПК России. Но оказалось, что источник этот — довольно слабенький, он, несмотря на обильно финансируемый госзаказ, дал всего 0,6 п.п. роста ВВП страны в целом.

Итого складываем три эти источника и получаем рост ВВП России, казалось бы, в 7,9%.

Однако же рано радоваться — был и вычет из роста экономики: чистый экспорт-то России упал и тем самым сократил ее ВВП на 4,4 п.п. Значит, из 7,9 вычитаем 4,4 и получаем итоговые 3,5–3,6%, которыми так гордится президент России. Хотя если копнуть глубже, то картина станет еще менее бодрящей.

Ну, скажем, возьмем те 4,4 п.п. роста ВВП страны, что дало увеличение валового накопления (инвестиций и запасов), и посмотрим, что это было на практике. Мы обнаружим, что в эти самые — увеличивающие ВВП России — инвестиции засчитывается вся военная техника (кроме боеприпасов). То есть купил ли ты станок, который будет потом создавать продукцию 30 лет, или купило государство танк, который будет взорван дроном противника через месяц, в инвестициях России они будут учтены одинаково. Диковато как-то — но так считает Росстат, и это озвучивает президент.

Далее мы обнаружим, что половину вклада накопления в прирост ВВП — то есть 2,2 п.п. из 4,4% — обеспечил рост запасов (разница между предложением товаров и услуг равна их выпуску плюс импорт и минус их использование). То есть не рост продаж продукции тем, кто планирует на этой основе рост производства. Нет, рост запасов, которые в производство пока не идут, — накапливаются на складах, на черный день. Экономика работала, получается, во многом на склад. Видимо, российские предприятия видят впереди долгие трудные времена и наращивают запасы. Ясно, что это плохо с финансовой точки зрения — деньги не работают, и прибыльность бизнеса падает. Но, видимо, российским компаниям не до жиру — быть бы живу!

Причем и этот весьма специфический «инвестиционный бум», которым так хвастаются власти России, был в 2023 году замечен только в первой половине года. А потом дела пошли заметно хуже. Так, по оценке ЦМАКП (Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. — Ред.), предложение инвесттоваров снижалось уже с августа 2023-го — и к декабрю упало уже на 7,8%. Если, скажем, в третьем квартале еще был строительный бум, то в октябре и он уже сошел на нет. Доведем этот анализ до логического конца, и тогда получается, что, не будь фирмы России настроены экстренно делать запасы, рост составил бы лишь 3,6% минус «прирост за счет наращения запасов (а это 2,2%)». Получаем, что темп роста ВВП (приведенный к сопоставимым нормальным условиям, скажем, 2021 г., когда «запасонакопления» еще не было) составил в 2023 году лишь 1,2–1,4%.

А таким ростом гордиться нечего. Он очень близок к тем к средним темпам роста экономики России с 2013 года, которые российские экономисты уже обозначили как «застой-2» или «путинский застой». Иными словами, даже гонка вооружений реально не ускорила рост экономики России, но лишь заставила производственников страны лихорадочно наращивать запасы, чтобы спасти свои предприятия от остановки работы, как в 90-е.

Итак, с факторами роста разобрались. Поговорим теперь о факторе торможения экономики России — сокращению чистого экспорта на 4,4 п.п. Это следствие того, что

Для сравнения: экспорт России в 2021 году составил 493,3 млрд долл. США. В январе 2024 года экспорт просел еще на 12% на фоне проблем с расчетами в банках Турции, Китая и ОАЭ, которые коснулись, в том числе, поставок нефти. При этом в 425 млрд долл. входят и застрявшие в Индии 61 млрд долл. в рупиях. То есть экспорт России в 2023 году оказался меньше, чем даже в стандартном 2021-м, на 14%. А если вычесть доходы, застрявшие в рупиях (а это 65 млрд экспорта в Индию минус 4 млрд импорта из Индии, то есть 61 млрд долл.), то падение экспорта составит 26% — больше чем четверть!

Если мы вспомним, что доходы от экспорта в прежние времена составляли (при расчете по широкому кругу всех налогов) до 60% всех поступлений в государственный бюджет, то ситуация с будущим государственных финансов России становится весьма мрачной. На военные действия и оружие деньги-то найдутся, а вот на мирные потребности ее граждан расходы придется сокращать, что бы ни сулил президент в своих посланиях — чудес-то в мире денег не бывает. Правда, бывают безудержная эмиссия, инфляция и девальвация — три всадника беды для тех граждан, кто не кормится от гособоронзаказа и иных льготных госкормушек.

Но вернемся к экспорту, и мы вынуждены будем констатировать, что Россия в силу санкций перестает быть столь успешно экспортирующей страной, какой она была прежде. Причем увидеть эту картину непросто, поскольку цифры отчетности кажутся подобный вывод опровергающими. Но мы попробуем.

Скажем, по данным Минфина России, нефтегазовые доходы бюджета в феврале составили 946 млрд руб. Да, это на 3% меньше, чем в 2022-м (972 млрд), но зато на 80% больше, чем за тот же период 2023 года (521 млрд). Разве это не свидетельство удачного обхода санкций и стабилизации нефтегазовых доходов бюджета России?!

Как посмотреть. Если взглянуть на первооснову — ситуацию с торговлей российской нефтью, то там чего-то столь чудесного не произошло:

• вице-премьер РФ А. Новак сообщил, что, по оперативным данным, в 2023 году добыча нефти и газового конденсата в России снизилась менее чем на 1% и составила порядка 530 млн т. Это было обусловлено координацией усилий нефтедобывающих стран в рамках ОПЕК+;
• что касается цены экспортируемой российской нефти, то надо учесть, что средняя цена российской нефти сорта Urals в феврале 2024 года составила 69 долл. США/барр. и по сравнению с февралем 2023 года выросла в 1,4 раза;
• за это время рубль значительно девальвировался, но рублевые цены выросли меньше, чем общие нефтегазовые доходы (на 25% за год при росте нефтегазовых доходов, повторим, на 65%).

Уравнение сходится только тогда, когда мы учтем, что причиной такого существенного роста доходов от нефтегазового сектора стали очередные — «ситуативные» — законодательные изменения. Дело в том, что в ноябре 2023 года в главу Налогового кодекса об НДПИ (налоге на добычу полезных ископаемых) была внесена поправка о том, что в январе 2024-го будет действовать повышенная ставка налога на добычу нефти — это было сделано для компенсации потерь бюджета, вызванных не вполне удачными манипуляциями правительства с топливным демпфером минувшей осенью (субсидия компаниям тогда сначала была урезана, а потом возвращена в прежнем объеме). Проще говоря,

А рост поступлений в бюджет вызван все более мощным изъятием прибыли у нефтяных компаний, у которых и без этого финансовая ситуация становится все хуже по многим отраслевым причинам (от падения доли нефти в скважинной жидкости до роста расходов на внеплановые ремонты их НПЗ из-за атак украинских дронов). «Газпром» такими изъятиями уже обескровили так, что теперь приходится на его инвестиции выдавать деньги из быстро убывающего Фонда национального благосостояния («Газпром» получит 400 млрд руб. из ФНБ). Теперь угроза «финансовой анемии» нависает уже и над нефтяной отраслью.

Но вернемся к экспорту России в целом. Ведь коли он падает, то сокращается и приток валюты в страну. Скажем, в декабре 2022 года крупнейшие экспортеры обеспечивали объем чистых продаж иностранной валюты на сумму в 15,7 млрд долл. А в январе 2024 года на продажу было валюты лишь на 12,9 млрд долл. Но без большого притока валюты от экспорта невозможно финансировать импорт, который пока позволяет избежать пустых полок в магазинах страны. Логическая цепочка простая, но радости не порождающая.

Обратите внимание на риторику первого вице-премьера Белоусова. Надо же внимательно читать, что говорят российские госчиновники. Они люди грамотные и выступают очень осторожно. Но если там словесную шелуху удалить, то много интересного услышать можно. Известно, скажем, что идет жесткая дискуссия по поводу обязательной продажи валюты экспортерами. ЦБ против продления этой практики. А правительство — за. И что говорит А.Р. Белоусов: «Обязательная продажа валютной выручки экспортерами показала свою эффективность. Наша задача — обеспечить фондирование импорта (получение валюты для оплаты импорта. — И. Л.)».

То есть бог с ним с валютным рынком как таковым и свободой распоряжения частными компаниями своими валютными доходами. Не до этого! Нужно обеспечить поступления валюты для того, чтобы были деньги на импорт. Потому что люди в правительстве отлично понимают — коли не будет валюты на оплату импорта, то Россия быстро вернется к ситуации в Советском Союзе с пустыми полками магазинов. Никакое импортозамещение не спасет — товарный дефицит, очереди и талоны возродятся мигом.

Люди в России это не всегда понимают, но у нас по-прежнему довольно высока доля импорта, и его роль на потребительском рынке большая до сих пор. Скажем, официальные данные Росстата свидетельствуют, что доля импорта составляет (по состоянию на 2022 г.) по:

• говядине и молочной продукции — 16%
• по сырам и сырным продуктам — 24%

По непродовольственным товарам ситуация еще острее. И здесь много можно понять, не только проанализировав продажи в России легковых автомобилей, но и обратив внимание на то, что, скажем, доля импортной продукции на внутреннем рынке детских товаров и в 2024 году составит 65%. Исправить это сложно — гражданское производство существенно расти не может: мешает и дефицит рабочих руки, и дороговизна кредита, и развал рынка негосударственных прямых инвестиций. Вот и получается, что российская экономика деформируется — ее торс, военные заводы растут, накачиваемые государственными денежными вливаниями, как стероидами для спортсменов. А ноги — гражданская экономика — слабеют и удерживать корпус могут все хуже.

Но мышцы, накачанные за счет стероидов гособоронзаказа, лишившись такой подпитки, создадут организму — экономике России в целом — огромные проблемы и заболят очень сильно. И из этого вытекает простая идея — для того, чтобы эта перекошенная структура хозяйства России не обрушилась, страна должна вести военные действия вечно. Ну или пока хватит денег. А вот что будет, когда деньги у государства кончатся, да и процесс ограбления бизнеса и населения станет невозможен, — вопрос страшноватый.

Отнять и не делить

Правительство России, конечно, видит все это и пытается сейчас стабилизировать притоки денег в казну. Ведь главная идея управления хозяйством в понимании чиновников проста как мычание — дай денег, и тебе все сделают! Поэтому

Ровно так.

Поэтому начинается увеличение налогового бремени для экономики. Это предсказывалось в прошлом году, и сейчас можно с интересом наблюдать, как эти прогнозы сбываются. Это все началось еще в 2022 году, когда правительство отняло деньги у «Газпрома». Ни много ни мало — 1 трлн 300 млрд руб., что лишило акционеров дивидендов за 2021 год («Повышенные налоги стали причиной, по которой акционеры «Газпрома» не утвердили дивиденды за 2021 год»). А дальше — больше: в России появился разовый «налог на сверхприбыль». Который формально вступил в силу с 1 января 2024 года, но реально был уплачен на сумму 318 млрд руб., потому что компаниям сказали — коли заплатишь досрочно, то ставка налога будет 5%, а оттянешь до 2023-го — ставка станет 10%.

Потом Минфин напрягся и ввел пошлины на почти все экспортные товары. Это так называемые «пошлина на девальвацию» — ее ставка зависит от курса рубля, и чем он сильнее девальвируется, тем выше ставка пошлины. Пошлина — не налог. Но деньги-то берутся все равно с одних и тех же юридических лиц. И посмотрите, как взвыл даже предельно лояльный властям Российский союз промышленников и предпринимателей: «Некоторые компании считают, что если переводить экспортные пошлины на налог на прибыль, то двукратное, а то и трехкратное в отдельные периоды увеличение нагрузки проявляется. То есть налог на прибыль может до 45–50%, так сказать, подскакивать», — сказал глава РСПП Шохин.

Иными словами,

И это не авторская точка зрения, так видит ситуацию председатель комитета РСПП по налоговой политике Владимир Рашевский: «Бизнес поставили перед фактом, почти во всех случаях никакого диалога с ним не было, как и не просматривалось никакого экономического анализа: можно по этим отраслям в таком масштабе ударить или нет. При этом курсовая пошлина рассчитывается от курса валюты, а динамика цен не учитывается, то есть технически можно облагать пошлиной убыточные виды деятельности, что и происходит. Звучит, что облагаем всех экспортеров, но по факту, если разобраться, это 25% экспортеров, а остальные попали в какие-то исключения. И если посмотреть масштаб, то для этих отраслей это равно примерно 60% инвестиционных программ среднегодовых, которые были у этих отраслей. Взяли и решили избирательно у активных инвестиционных отраслей забрать 60% среднегодовой инвестпрограммы, а для кого-то это больше 100%», — сказал Рашевский.

Ведь откуда российский бизнес всегда брал деньги на свое развитие, на инвестиции в будущее? Если смотреть источники финансирования, то в России всегда основным таким источником было самофинансирование. Ведь прямые инвестиции довольно трудно найти, в России с ними плохо (а теперь, когда ушли иностранные инвесторы, и совсем не славно). Кредиты тоже дороги, и не только в силу политики Банка России. Сколько раз мне бизнесмены объясняли — чтобы получить кредит, надо довольно много «откатить» банкиру. Значит, получается, что иностранные инвесторы ушли, кредиты стали неподъемно дорогими, а прибыль государство сейчас изымает безжалостно. Как-то это наводит на мысль, что возможность финансирования и развития гражданской экономики уничтожается на многие годы вперед.

Впрочем, обирать уже начали не только бизнес, но и население. Это началось, конечно, с повышения акцизов еще в 2023 году: «В России с 1 января 2023 года повышены акцизы на алкогольную продукцию и табак». А теперь — снова, как и предсказывалось, — речь пошла и о реформе системы взимания подоходного налога с граждан (НДФЛ). Причем уже появились первые звоночки, что государство действующую 13% ставку для низкодоходных групп работников отменять не собирается. То есть просто хотят увеличить налоги для тех, кто зарабатывает побольше.

В общем,

Теперь многие экономисты, и я в том числе, полагают, что после инаугурации президента, который будет править в 2024–2030 гг., государство все-таки решится и повысит ставку НДС. Так было после прошлых выборов президента — тогда ставку повысили с 18 пунктов до 20. НДС — это же важнейший источник доходов бюджета. Но если это будет сделано, то это даст опять толчок инфляции (вдобавок к такому же воздействию девальвации рубля, без которой исполнить бюджет РФ на 2024 г. просто неясно как).

Не забудем, что для пополнения бюджета государство уже активно идет на шаги, практически ограничивающие и даже разрушающие саму модель частного бизнеса в стране. Так, уже введен практически госконтроль валютных операций частных компаний — эдакий инструмент времен СССР. Ради этого во все экспортные компании назначены «финансовые комиссары» — сотрудники Росфинмониторинга, которые наделены исключительными правами полного контроля за всеми валютными операциями частных компаний. С этими «комиссарами» отныне надо согласовывать графики купли-продажи валюты. И они имеют право контролировать все валютные активы компаний даже за рубежом, на зарубежных банковских счетах. То есть главная задача правительства — добыть деньги на военные нужды и заткнуть прочие финансовые дыры. Сегодня. А дальше — пускай бизнес как-то выживает. Не выживет — национализируем.

А дальше?

На этом фоне суммы и обещания по экономическим направлениям, прозвучавшие в недавнем послании президента, вообще не надо обсуждать всерьез. Давайте вспомним, сколько у нас было выдающихся обещаний президента. Вспомнить можно и план по созданию 25 млн новых модернизированных рабочих мест, и задачу удвоения ВВП, и цель обогнать Португалию по такому важному показателю, как подушевой ВВП (по паритету покупательной способности). К слову, в 2023 году этот показатель в Португалии составил 41 863 долл., а в России (в 2022 г.) — только 36 307 долл.

Послание — это исключительно пропагандистский шум, но шум результативный, потому что население России экономически малограмотно, и оно в такие обещания верит. Президент сказал — значит, так и будет!

Все эти расчеты в 455 трлн рублей на шесть лет в разные проекты даже обсуждать несерьезно. Но даже самый скромный расчет по посланию — это все равно плюс 8 триллионов бюджетных расходов. 8 триллионов на шесть лет. Это полтора триллиона рублей примерно в год. Причем в обесценивающихся из-за инфляции рублях. Такие суммы добыть можно, но трудно. В России же ФНБ убывает и убывает. На начало года там было где-то около 5 трлн руб., но в него уже залезли. Сначала около 400 миллиардов сразу отдали «Газпрому» на инвестиции. Потом отдали еще около 300 миллиардов на развитие производства гражданских самолетов. Летать-то на чем-то надо…

Так что при таких изъятиях из ФНБ он может истощиться уже в этом году, чего Минфин прежде клялся не допустить. А тогда откуда государство возьмет деньги на дальнейшие военные расходы и затыкание прочих дыр? Ответ в общем понятен — в бой пойдут резервные рыцари бюджета: девальвация и инфляция. Это в руках правительства. Надо только сменить руководство Банка России, чтобы под ногами не мешалось, и можно этих рыцарей отправлять в бой. Да, под копытами их коней в пыль обратятся доходы и сбережения граждан, но когда правительство России это волновало?!

Таким образом, нас ожидают налоговые новации — новая схема НДФЛ и, возможно, повышение НДС, а также возможны разгон инфляции, девальвация рубля, продолжение падения гражданского сектора экономики и укрепление военного. Плюс проблемы с импортом. Потому что ситуация с ним ухудшается. Россия два года рассказывала на каждом углу, как она лихо обходит санкции, наращивая параллельный импорт. Но она так громко кричала, что в конце концов озлобила своих противников до предела. И они начали всерьез закручивать гайки, используя как «гаечный ключ» банки. Здесь достаточно обратить внимание на недавние новости. Турецкие, китайские, сингапурские банки, банки ОАЭ начинают отстраняться от обслуживания россиян и их сделок. Никому не хочется попасть под вторичные санкции с закрытием корреспондентских счетов в долларах. экспорт

В итоге опубликована статистика, что импорт из Турции упал на 30%, а турецкий бизнес просил разрешить ему брать деньги за поставки в Россию в наличной форме и без проводки через свои банки.

А Турция — один из основных хабов, через которые проходит параллельный импорт. Поэтому понятно, что в 2024 году мы можем столкнуться с падением импорта, что будет вести к ухудшению снабжения розничной торговли и большим проблемам в тех многочисленных российских производствах, где используются импортные компоненты.

И это будет очень серьезная беда для многих отраслей, которые без импорта жить не могут. Сельское хозяйство России, если его отрезать от импорта полностью, может обрушиться сильно. Это очень страшные прогнозы, но если почитать то, что пишут об этом сами сотрудники агропромышленного комплекса, обнаружится именно это. Они пишут о том, что огромная доля оборудования в этих бизнесах импортная. Инкубаторные яйца, комбикорма, антибиотики для тех же птицефабрик, семенной фонд — доля импорта здесь очень велика. Например, доля импортных семян картофеля около 65%. А по тем сортам, из которых в дальнейшем делают картофель фри, крахмал и чипсы, достигает 95%. По этой продукции формально даже нет санкций. Но это же привезти надо, это же оплатить надо. А это все становится невозможно или ужасно дорого. Банковские операции не проходят, логистика становится очень сложной и дорогой. Поэтому Россия в 24-м году может столкнуться с тем, чего не было два года, — с существенным сокращением импорта из других стран, даже из Китая.

* Признан Минюстом РФ «иноагентом».