Оптимизм — наш долг

Официальная позиция российского правительства в отношении санкционных ограничений остается неизменной уже много лет — санкции не только «не работают», но и помогают успешному развитию РФ-экономики, отказу от импорта, укреплению рубля и так далее. Поэтому, так же неизменно добавляют официальные лица РФ, коль скоро они не достигают задуманной цели, санкции нужно отменить, и чем скорее, чем лучше.

Тут что-то не так. Или санкции не влияют на экономическую ситуацию, но тогда не имеет смысла настаивать на их отмене. Или если мы настаиваем на их отмене — значит, на экономическую ситуацию санкционные ограничения все-таки влияют.

В то же время, если мы выйдем на улицу и спросим у ста человек — ощущают ли они действие санкций на себе, то, согласно данным Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), только каждый седьмой скажет, что санкции, введенные за последние два с лишним года, сильно влияют и на него лично, и на его образ жизни. Зато каждый четвертый опрошенный будет утверждать, что санкции «влияют не очень сильно», а чуть больше половины россиян «влияния санкций» не замечают вообще.

Что же касается оценки влияния санкций на «экономику в целом», то здесь ответы даже более интересны. Почти 30% респондентов ФОМ считают, что «введение санкций способствует росту, подъему российской экономики», а 25% не видят заметного влияния санкций на экономику РФ.

Также 25% опрошенных считают, что «санкции приостанавливают развитие российской экономики, но не ведут к глубокому кризису».

В свою очередь, грядущий кризис в экономике РФ, связанный с санкционными ограничениями, видят только 10% россиян. (Еще 10% высказать свое мнение по этому поводу не смогли.)

Женщины радуются, мужчины нервничают, пенсионеры ждут перемен

Чем вызваны такие оптимистичные оценки происходящего?

По этому поводу примечательное объяснение предложил профессор Российской академии наук Тимофей Нестик, заведующий лабораторией социальной и экономической психологии Института психологии (ИП) РАН, в статье «Психологические механизмы экономического оптимизма в условиях кризиса», опубликованной в журнале «Проблемы прогнозирования» (2024. № 1).

На основании данных опросов, проведенных Институтом психологии РАН, Тимофей Нестик выделил четыре социально-психологических типа отношения россиян к последствиям экономических санкций.

• Первый тип — «Полагающиеся на государство оптимисты» (28%) — чаще женщины (54%) в возрасте 45+ (59%), без высшего образования (54%), жители малых городов и сел (48%) со средним и высоким уровнем доходов (38% не испытывают проблем с покупкой товаров длительного пользования и др.).

Для представителей этого типа характерен относительно высокий уровень переживания радости и надежды по поводу ситуации в стране, доверия к федеральной власти и оправдания социальной системы, уверенности в способности влиять на будущее страны. При этом они опасаются утраты культурных традиций на фоне роста преступности, терактов и притока мигрантов.

• Второй тип — «Фрустрированные» (18%) — чаще мужчины (55%) с высшим образованием (62%) в возрасте до 35 (50%), жители городов-миллионников (48%) с низкими (31%) и высокими (28%) доходами. Для них характерен наиболее высокий уровень тревоги и депрессии, переживания страха и подавленности по поводу ситуации в стране, низкое доверие к власти, выраженный антиэлитизм. Опасаются они, прежде всего, негативных экономических последствий происходящего.
• Третий тип — «Встревоженные реалисты» (22%) — чаще женщины (60%) в возрасте до 35 (40%) с низкими (30%) и средними (48%) доходами. Они характеризуются выраженной гражданской идентичностью в сочетании с антиэлитными установками, низким социальным оптимизмом и высокой тревогой за свое будущее; опасаются негативных экономических последствий и произвола властей.
• Четвертый тип — «Разочарованные несправедливостью патриоты» (32%) — мужчины (48%) и женщины (52%) в возрасте 60+ (36%) без высшего образования (59%), жители малых городов и сел (52%) с низкими (29%) и средними (43%) доходами. Представители данного типа характеризуются высокой гражданской идентификацией, социальным оптимизмом и уверенностью в своих силах, но при этом негативно относятся к элитам, считают необходимыми решительные полномасштабные изменения в стране; опасаются утраты культурных традиций и социального коллапса.

В целом проведенные исследования позволяют сделать выводы о том, что экономический оптимизм в условиях кризиса поддерживается, с одной стороны, «позитивными иллюзиями» и мобилизацией личностных ресурсов, а с другой стороны, механизмами, защищающими позитивную групповую идентичность. Характеристики групповой идентичности и политические установки играют более важную роль в формировании отношения к экономическим санкциям, чем уровень доходов и индивидуально-психологические характеристики, заключает профессор Нестик.

Еще раз: на уровне психологии восприятия «радость от происходящего вокруг» испытывают большей частью женщины старше 45 лет, без излишнего образования и доходов, а также обеспеченные жители малых городов и сел (должно быть, те, кого лет девяносто назад назвали бы «кулаками»).

Ну а «проигравшими» чувствуют себя мужчины с высшим образованием, живущие в больших городах. К этой социальной группе примыкают молодые образованные женщины, задумывающиеся о том, что будет дальше.

Экономические ожидания расходятся с образом будущего

А вот по поводу того, что будет дальше, — ответа нет. Согласно данным Института психологии РАН, запрос на «понятное завтра» остается высоким: лишь 29% опрошенных отмечают, что могут отчетливо представить себе будущее нашей страны через пять лет. При этом результаты лонгитюдного исследования ИП РАН — ВЦИОМ, в котором участвуют одни и те же респонденты, показывают, что макроэкономический оптимизм растет быстрее, чем ожидания в отношении материального благополучия своей семьи. То есть рассказы о небывалом процветании страны вполне усваиваются людьми, но почему-то не состыковываются с их собственным опытом.

Кроме того, на протяжении последних девяти месяцев в обществе усиливается противоречие между укрепляющейся верой в экономику страны и снижающимся уровнем субъективного контроля. С сентября 2023 года по апрель 2024 года число респондентов, считающих, что в нынешних обстоятельствах происходящее в их жизни зависит только от них, сократилось на 11 процентных пунктов — до 41%.

Это противоречие усиливает зависимость потребительского и финансового поведения от новостей о росте российской экономики и повышает психологическую значимость уровня цен как ключевого критерия, по которому рядовые россияне оценивают экономическую ситуацию в стране, говорится в опубликованном в начале июня 2022 года. «Квартальном прогнозе ВВП. Выпуск № 62» Института народнохозяйственного прогнозирования РАН.

Интересно, что

На протяжении января–мая 2024 года. ожидания и модели поведения в этой группе перешли от умеренно-пессимистических к пессимистическим, что, по мнению представителей данной страты, связано:

• с предстоящей налоговой реформой, от которой ждут дополнительных сложностей с бухгалтерским учетом, налоговым администрированием и увеличения налогового бремени на россиян с доходом от полутора до трех миллионов рублей в год;
• с ожиданиями дальнейшего роста кадрового дефицита.

Обе тенденции воспринимаются малым и средним бизнесом как основа для предстоящего резкого падения рентабельности, уточняют авторы «Квартального прогноза». «Малые предприниматели» по-прежнему не готовы ни привлекать заемные средства, ни инвестировать, по крайней мере, до III квартала 2024 года, а собственную экономическую деятельность планируют не более чем на три месяца.

Зато, пишут эксперты РАН, «группа, в которой есть военнослужащие, ранее имеющие низкие или средние доходы по региону, демонстрирует постепенный переход на стратегию инвестирования в предметы длительного пользования и горизонт планирования на два–три года. Именно от этой группы следует ожидать замены повышенного спроса на общественное питание и потребительские товары повышенным спросом на товары длительного пользования во 2-м полугодии 2024 г. (особенно в IV квартале 2024 г.)».

Основная часть же часть населения России, по мнению социологов, остается в контртенденции по отношению к макроэкономическим прогнозам. Период завышенного пессимизма последовательно сменяется периодом умеренного оптимизма и новым этапом ожиданий справедливости социально-экономической модели… Экономические стратегии в данной группе продолжают сохранять ориентацию на самостоятельную адаптацию к сложившейся ситуации.

По итогам первых пяти месяцев 2024 года наблюдается расхождение экономических ожиданий и образа желаемого будущего, пишут социологи. Большинство участников мониторинга ИП РАН ожидают, что будет реализовываться инерционный сценарий, который в случае совпадения этих ожиданий с практикой будет воспринят как пессимистический.

Выиграл тот, кто получил госзаказ

К настоящему моменту известно не так много научных исследований, рассматривающих особенности неоднородного влияния санкций на российские предприятия. В целом эксперты отмечают наличие и «выигравших», и «проигравших». Экономист Юрий Симачев (НИУ ВШЭ) и его соавторы в исследовании «Российские промышленные компании в условиях «второй волны» санкционных ограничений: стратегии реагирования» (Вопросы экономики. 2023. № 12. С. 5–30) отмечают, что для 39% предприятий санкционные ограничения повлекли только проблемы, для 3% — только позитивные последствия, а для 25% — как позитивные, так и негативные последствия.

Эксперты отмечают, что вопреки традиционным представлениям для устойчивости оказалось недостаточно международной конкурентоспособности и высокого технологического уровня. Понадобились факторы, связанные с «предпринимаемыми мерами», т.е. в первую очередь с обеспечением правительственными заказами. Кто сумел их получить — тот и выиграл.

Согласно данным майского доклада «Региональная экономика», подготовленного экспертами региональных управлений Банка России, уровень загрузки производственных мощностей в IV квартале 2023 года достиг исторического максимума — 81%. Его увеличение наблюдалось во всех макрорегионах страны.

Но «по отраслям» ситуация была неоднородной и определялась двумя ключевыми факторами: динамикой спроса и возможностью переориентации экспортных поставок на внутренний рынок (для компаний, затронутых ограничениями).

Общим фактором увеличения загрузки мощностей оставался растущий спрос, в том числе связанный с ограничением импорта и уходом с российского рынка ряда зарубежных производителей.

В условиях роста спроса со стороны государственного сектора выросла загрузка мощностей у широкого круга производителей. Так, судостроительные предприятия Дальнего Востока в 2023 году отметили максимальную за три года загрузку мощностей благодаря высокой обеспеченности внутренними заказами, в том числе за счет строительства судов в рамках программы инвестиционных квот. В условиях расширения госзаказа увеличили загрузку авиа- и приборостроительные заводы Сибирского макрорегиона.

Приводя примеры успеха, Банк России не называет конкретные предприятия, а указывает их отраслевую принадлежность. Например, сообщает ЦБ РФ, на Северо-Западе производитель полуприцепов и производитель огнеупоров увеличили загрузку в результате роста заказов со стороны российских предприятий, ранее приобретавших импортную продукцию, которая в настоящее время недоступна. По этой же причине на Урале выросла загрузка мощностей на химическом заводе, которому удалось обеспечить катализаторами нефтеперерабатывающие заводы крупнейших нефтяных компаний страны. Ряд производителей потребительских и инвестиционных товаров Юга, Волго-Вятки и Центральной России сообщили, что после ухода зарубежных компаний увеличили загрузку мощностей, чтобы удовлетворить существующий спрос.

Автомобильное производство на Северо-Западе и в Центральной России продолжает восстанавливаться за счет переориентации на выпуск автомобилей отечественных и китайских марок. На Северо-Западе крупный производитель электрооборудования сообщил о максимальном уровне загрузки в связи с ростом спроса со стороны автозаводов Волго-Вятки. Увеличение загрузки производственных мощностей зачастую сопровождалось ростом количества рабочих смен.

(в лучшем случае — продаются по такой же цене), а рост курса валют также полностью переносится в цены отечественных продуктов.

Как такое может быть — объясняется в исследовании «Долгосрочный перенос курса в цены» Александра Елисеева (Волго-Вятское ГУ ЦБ РФ) и его соавторов.

Действительно, на первом этапе отказа от импортных товаров происходит снижение относительных цен отечественных благ в результате эффекта захвата рынка. Снижение относительных цен наблюдается даже в том случае, если российские товары дороже импортных — если учитывать альтернативные издержки, — ведь присутствие на рынке «условно дорогого товара» это лучше, чем отсутствие товара вообще (даже «условно дешевого»). Но эффект захвата рынка местными товарами вызывает рост занятости и объемов потребления. Это способствует увеличению требуемой зарплаты, что практически полностью компенсирует изначальный эффект от снижения относительных цен местных благ.

Таким образом, однозначно определить выигравших в результате санкций пока трудно.

Большие бюджетные достижения

А вот кого можно (условно, конечно) считать бенефициаром проводимой экономической политики в целом (включая и политику реакции на санкционные ограничения со стороны властей) — то это правительство, распоряжающееся бюджетом. Как пишет Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, опираясь на данные Росстата, Минфина и ФНС, по результатам января–апреля 2024 года доходы консолидированного бюджета составили 17,7 трлн руб., что превышает прошлогодний показатель на 18%. При этом динамика доходов федерального и региональных бюджетов отличалась кардинально: доходы первого увеличились на 50%, доходы последних, напротив, сократились на 16% год к году. Для федерального бюджета фиксировались два основных источника высоких темпов роста доходной базы: увеличение (на 82% год к году) нефтегазовых доходов и изменение налогового законодательства.

Рост нефтегазовых доходов определялся следующими факторами:

• ослабление рубля (на 22% относительно января–апреля 2023 года);
• изменение налогового законодательства, которое привело к росту цены на нефть марки Urals, используемой в формуле расчета НДПИ (на 35% в долларах);
• прочие изменения в налоговом законодательстве, меняющие коэффициенты расчета налоговой ставки по НДПИ, НДД и акциза на переработку нефти (общий эффект за год, по оценкам Минфина РФ, — 614,4 млрд руб. по налогам на нефть, 122 млрд руб. по НДПИ на газ);
• рост добычи газа в натуральном выражении (+12% год к году в I квартале).

Налоговые новации позволили получить дополнительные доходы от введения сбора на получение квот по вылову краба (+221 млрд руб. в I квартале текущего года относительно I квартала 2023 года), роста утилизационного сбора в 1,9 раза (+42 млрд руб.), а также введения вывозных пошлин на зерновые, удобрения, подсолнечное масло и пр. (суммарно за январь-февраль доход от этих пошлин составил 82 млрд руб., что превысило пошлины на продукты ТЭК — 77 млрд руб.).

Кроме того, дополнительные доходы от использования средств ФНБ (+102 млрд руб. относительно I квартала прошлого года) и остатков на счетах бюджета (за счет повышения процентных ставок) существенно увеличили поступление неналоговых доходов.

Таким образом, по оценкам ИНП РАН, в I квартале текущего года из общего прироста доходов федерального бюджета на 3 трлн руб. относительно уровня I квартала 2023 года порядка 1,1 трлн руб. (37% от общего объема прироста) связаны с изменением законодательства, ослаблением рубля и повышением процентных ставок, тогда как остальной прирост был продуцирован улучшением макроэкономической ситуации.

Региональные бюджеты не имели такой поддержки в плане роста доходов. Стабильно росли только поступления по НДФЛ (кроме апреля, когда доходы по этому налогу сократились в связи с выплатой налоговых вычетов), тогда как налог на прибыль сократился на 15% по итогам I квартала и на 45% год к году в январе–апреле (апрельские поступления были отрицательными в связи с возвратом авансовых платежей).

Правильная точка отсчета

На самом деле проблема не только «обывательской» (в хорошем смысле этого слова), но и экспертной оценки эффекта санкций заключается в следующем. Чтобы понять, влияют ли санкции на экономику РФ и как именно они влияют, надо определиться — что мы выбираем за «точку отсчета», с каким стандартом мы будем сравнивать то, что происходит в реальности.

Как пишут авторы доклада НИУ ВШЭ «Мир в лабиринте санкций: промышленная политика на перепутье», оценки потерь экономического роста для российской экономики, наблюдавшиеся в 2022–2023 годах, существенно расходились в деталях, но были едины в главном — российская экономика могла понести значительный ущерб. Например, ограничения на импорт в Россию могли привести к снижению ВВП РФ на 0,5%, запрет на экспорт России нефти и газа в коалицию стран, вводящих санкции, могли привести к снижению ВВП РФ от 0,6% до 6,6% и даже до 12%, а полное торговое эмбарго со стороны текущей коалиции стран — к снижению ВВП РФ от 5,1 до 11,3%. Даже Минэкономразвития РФ в сентябре 2022 года предсказывало большее падение (минус 2,9%), чем оказалось в действительности по итогам года (минус 2,1%).

В начале и даже в середине 2023 года ни международные организации, ни Минэкономразвития РФ не предсказывали столь высокого отскока ВВП, который они увидели по итогам года, «плюс 3,6%». В целом же по итогам двух лет ВВП вырос на 2,5% к 2021 году, а промышленное производство и вовсе на 6,5% (февраль 2022 года к февралю 2024-го). Но ключевым фактором роста ВВП РФ стали не столько успехи «импортозамещения», сколько экстремально высокие доходы от экспорта углеводородов в сочетании с расширением кредита.

Если отправная точка для оценки «экономики под санкциями» — это «развал логистики», «разрыв производственных цепочек», «коллапс торговли», «гиперинфляция», «тотальный дефицит» — то, разумеется, в сравнении с этими кошмарами ситуация в российской экономике выглядит очень хорошо.

Полки супермаркетов завалены продуктами, а торговые центры — заполнены товарами. Конечно, россияне, избалованные прежним ассортиментом, начали замечать разницу между ушедшими брендами и теми, которые пришли им на смену, — если осенью 2023 года о своем недовольстве качеством «новых брендов» заявляли 44% респондентов опроса компании Б1 (ранее российское подразделение E&Y), то в мае 2024 года доля разочарованных импортозамещением покупателей выросла до 60%. Правда, у половины респондентов нет ни желания, ни возможности переплачивать за товары привычных марок (полгода назад таких было 55%). Однако

Но такое «сравнение с плохим» — абсолютно неверно. Правильно было бы рассуждать так — что было бы сейчас в экономике РФ без санкционных ограничений, с нормально определенными торговыми отношениями с Европой, с конвертируемой валютой.

Да, в 2022 году были созданы нереализовавшиеся ожидания крахов и коллапсов. Побочным эффектом этих прогнозов стало занижение ожиданий людей. По сравнению со своими заниженными ожиданиями люди (включая руководителей предприятий и правительственных экспертов) и оценивают ситуацию сейчас. Но такую оценку нельзя назвать корректной и строить на ней долгосрочные прогнозы. «Ограничения» — это не «норма» для экономики РФ, «норма» — это свободная от ограничений торговля, свободные от ограничений финансы, свободные от ограничений инновации. Вот относительно такой нормы нам и следовало бы оценивать ту реальность, которая сложилась в РФ-экономике сейчас. Но это уже другая история.